Семья волшебников. Том 4

Рудазов Александр

Но особенно интересно оказалось первокурсникам Униониса. Их встретил шикарный белый кот, который сказал, что ректор — это он, и все ужасно восхитились, но потом с небес спустился настоящий ректор, верхом на трехглавом драконе. Все аж заорали от восторга.

Вероника завистливо глянула в ту сторону. Жалко, что она выбрала Апеллиум, а не Унионис. Но потом она вспомнила, что папа все равно ректор, а не классный наставник, и успокоилась.

Майно Дегатти тем временем приземлился на фантомных крыльях, сделав их на этот раз видимыми, и раскланялся, взмахнув роскошной шляпой. Подарив свою

в последний момент дочери, он немного второпях прихватил другую, кожаную и широкополую, но она неожиданно пошла ему даже больше. Среди ректоров Провокатониса он выглядел (да и был) моложе всех, щеголял в синем блейзере, сверкал белозубой улыбкой и вообще словно сошел со страниц дамского романа.

— Мир всем, кто меня знает и кто не знает! — воскликнул Майно, дымя трубкой. — Поздравляю всех с началом учебного года! Меня зовут профессор Дегатти, и я ваш ректор. А это Лахджа, моя супруга, фамиллиар и со-ректор.

Трехглавый дракон сократился в размерах, превратился в крылатую женщину с серебристой кожей, и все аж заахали. Среди детей замелькал огромный черный пес, разбивая их на две группы — факультет родителей и факультет великодушия. Над головами летал яркий красный попугай.

На Унионис в этом году поступило больше трехсот школяров. Майно не помнил каждого, конечно, но некоторых примечал, выделял. Одних — потому что многого от них ожидал, других — потому что за ними потребуется особый присмотр.

— … Спасибо еще раз огромное, мэтр Дегатти! — сбивчиво говорил краснокожий мальчик. — Я обязательно все верну!

Майно только отмахнулся. Вернет — хорошо, нет — так и нет.

Прежде я гадала, на что ректоры тратят те деньжищи, которые зарабатывают. Теперь поняла.

Я оплатил учебу всего троим.

И это обошлось в сто пятьдесят орбов.

Это все еще меньше, чем ты заплатила за того нахального… «племянничка».

Это был акт инстинктивного, почти принудительного альтруизма, которым я до сих пор горжусь.

А этот пацан, возможно, в будущем получит премию Бриара. Или нет. Но он в любом случае не будет, знаешь… питаться чужими душами, жрать людей…

Мы не жрем людей. Наверное.

Майно ничего не сказал. Он не сделал ничего особенного, многие ректоры и президенты субсидируют талантливых, но неимущих детей, что по тем или иным причинам не дотянули до стипендии. Оплачивать обычно приходится только первый год, дальше они и сами переходят на бюджет.

— Сейчас я передам вас вашим деканам, — сказал он вслух. — Слушайтесь их во всем и не расстраивайте.

Но Вероника этого не слышала. Она шагала за профессором Драммом, у которого не было ни котов, ни собак, ни уж тем более драконов. Она очень старалась не споткнуться и не потеряться, потому что вокруг были

сплошь незнакомые мальчики и девочки, и Вероника среди них — самая маленькая.

Рядом шагал кудрявый мальчик, ковыряющий в носу. Очень толстый, розовощекий и громко пыхтящий. Он ужасно долго прощался со своим папенькой, таким же толстым и пыхтящим еще громче, а теперь ел шоколадку в золотистой обертке. Огромную, вкусно пахнущую.

Веронике захотелось шоколада. Она с надеждой посмотрела на мальчика, а тот посмотрел на нее, но шоколадкой не угостил. Он доел последний кусок, немного перемазав щеки, и достал еще одну, а грязную бумажку бросил под ноги.

— Мусор на пол не бросают, — тихо сказала Вероника.

— Ничего, слуги подберут, — отмахнулся мальчик.

Вероника чуть приотстала, подняла бумажку и сердито сунула ее мальчику. Тот уставился с изумлением, но бумажку все же взял и сунул в карман… измазав его шоколадом.

Руки он вытер о себя.

Вероника отвернулась. Она решила не смотреть в его сторону. Все равно они, скорее всего, попадут на разные факультеты, так что можно не знакомиться.

Мама сказала бы: и слава Древнейшему.

Но они оказались на одном факультете. Как Вероника, так и толстый мальчик попали на контрактный, к декану Да Вушионгу-цзы. Она еще какое-то время надеялась, что хоть группы у них будут разные, но профессор Вушионг тут же отделил стипендиатов, и среди них оказался и этот грязнуля.

Вероника немного расстроилась.

Рядом с ней встал высокий красивый мальчик с эльфийскими ушами. Он тоже старался не смотреть в сторону толстяка, но у него не получалось. Тот слишком громко чавкал, и в такт этим звукам на лице эльфа играл желвак.

— … Мерзкие смертные… — донеслось до Вероники. — Пять лет… боги, пять лет рядом с вами…

— Ага, придется, — сказал толстый мальчик. — Давай знакомиться. Я Бургужу. А ты?..

Он взял эльфа за руку и дружелюбно потряс. Эльф опустил взгляд и с ужасом уставился на свою руку в потной, измазанной шоколадом пухлой лапе.

— Благороднейшим даются тяжелейшие испытания, — посочувствовала Вероника. — Просто прими свою судьбу.

Эльф молчал. Он даже не пытался вырваться. Его словно заморозило.

— У тебя есть платок? — тихо спросила Вероника.

— Матушкин платок… пачкать… этим… — пробормотал эльф.

Бургужу обиделся. Он демонстративно вытер руку о плечо и буркнул:

— Ну и ладно.

— У меня есть платок, — предложила Вероника эльфу.

Он не взял. Посмотрел на ее платочек так, словно Вероника ему кошачью какашку протянула. Он шел с испачканной рукой, вытянутой далеко в сторону, и лицо делал такое страдальческое, что больно смотреть.

А Вероника теперь тоже обиделась. Какой-то этот эльф чересчур заносчивый. Копченый вот не такой. И одногруппники Астрид не такие… кажется.

Вероника решила тоже стать заносчивой, раз уж он так. Она заносчиво уставилась на эльфа, и даже специально встала у него на пути, чтобы подольше заносчиво смотреть.

Получилось плохо — ей пришлось пятиться задом, пока он идет вперед. К тому же, нелегко на кого-то заносчиво смотреть снизу вверх… ладно, Вероника больше не будет заносчивой, у нее все равно плохо получается.