Семья волшебников. Том 4
Шрифт:
А когда он снова будет готов… что ж, он знает, кто займет место рядом с Ауроном.
Глава 2
Лахджа играла с Такилом в «Темный Капитал». Паргоронская настольная игра — с доской, фишками и кубиками. Лахджа с ней прежде не сталкивалась, а правила толком не поняла, поэтому просто кидала кости и ходила как попало, но ей, кажется, везло, потому что рыжий фархеррим все сильнее хмурился.
— Ты попала в Дом Логики, теперь решай задачку, — сказал он, протягивая карточку.
— Не-е-ет, опять задача… —
— Ты сама туда пошла.
К счастью, школьного курса математики вполне хватило, так что Лахджа без труда задачку расщелкала, получила две крионны (она не знала, что это и зачем) и смогла свернуть налево, в Лабиринт Прибыльных Сделок.
Очень странная игра. Какая-то смесь «Монополии», «Змей и лестниц» и «Быков и коров». Но Лахджа как будто выигрывает, так что продолжаем делать вид, что у нее есть какая-то стратегия и она ее придерживается. У Такила, вон, извилина скрипит о извилину.
Пока они играли, Сомнамбула рассказывал свою историю, и Лахджа ему поддакивала. Ей давно хотелось побольше узнать о чудаке, что повадился ходить в ее сны, и вот сегодня его прямо прорвало.
— Мы рано осиротели, — задумчиво говорил Такил. — Я, мой брат-близнец, наша младшая сестра… мама умерла, когда мы были совсем детьми. Отец после этого крепко запил, все глубже погружался на дно и со временем стал срываться на нас. Он не заботился, есть ли у нас еда, не волновался насчет одежды и крыши над головой. Пока в его жбане плескалась водка, он вообще ни о чем не думал.
Такил взял фишку, похожую на маленькую бутылочку, и повертел ее перед глазами.
— А если в его жбане не было водки? — тихо спросила Лахджа.
— Да, иногда она заканчивалась… — посмотрел ей прямо в глаза Такил.
Но больше ничего не добавил.
— Когда мы немного подросли, отец стал сдавать нас в батраки, — продолжил он спустя минуту. — Мы пасли коз, носили воду, помогали соседям по хозяйству. Платили гроши, да и те в основном исчезали на дне отцовского жбана. Жили впроголодь.
— Как же вы выживали?
Такил задумался. Он долго смотрел, как Лахджа раскладывает карточки, попав на Изумрудную Биржу. Как хмурится, пытаясь понять, что на этих карточках вообще изображено. Как накручивает на палец локон, оттягивая решение…
— Я уже тогда начал ходить во сне, — произнес демон, дождавшись ее хода. — Я вообще старался спать подольше, потому что когда спишь — меньше хочется есть. И плохие мысли отступают, потому что ты… уходишь. Туда, где… лучше. С отцом я не ругался и вообще никогда ему не отвечал. Это было опасно — он мог прицепиться к любому слову, даже совсем безобидному. Когда я не спал, то работал где-нибудь, а если не работал, то уходил куда-нибудь в горы. Обычно брал с собой сестренку. Мы рыбачили на горной речке, расставляли силки на куропаток, иногда воровали с чужих огородов. Нам с Лахтун было весело…
— Э?.. — прервала его в этом месте Лахджа.
— Что? Нам нельзя было оставаться там. Отец все чаще распускал руки и грозился, что просто продаст нас культистам.
— Да я
— Ну да. А что?
— Ничего. Совершенно ничего…
— Да?.. ну ладно. Мой брат… да, мы дошли до моего брата. Его зовут Рокил. Мы с ним близнецы, но он похож на меня только внешне. Никогда ни о чем не мечтал, предпочитал решать все кулаками, а не словами. Его страшно злило, что отец спускает на выпивку все, что он зарабатывает. Рокил редко проводил время со мной и Лахтун, зато трудился не покладая рук, мечтал наладить хозяйство, починить нашу хибару, скотину какую-то завести… но с таким отцом ничего не выходило. И однажды… однажды Рокил все ему высказал.
— И что было дальше? — спросила Лахджа, потому что Такил явно ждал вопроса.
— Дальше начался кошмар. Отец избил Рокила так, что проломил голову. Он долго лежал в беспамятстве, но все-таки выжил. Как только он начал ходить, мы тайком собрались, взяли Лахтун и сбежали, пока отец валялся после очередной попойки.
— Ты прежде не упоминал Лахтун, — сказала Лахджа, когда Такил снова замолчал.
— Она умерла. Мы очень долго бродяжничали. Стало даже тяжелее, чем с отцом — там у нас хотя бы было где жить и… защита. Отцу было плевать на нас, но в округе его побаивались, так что нас не обижали.
— От чего умерла Лахтун?
— Я… я не знаю точно. Просто заболела и зачахла. Мы голодали, ей становилось все хуже… Выдалась суровая зима…
— В Легационите тепло, — заметила Лахджа, вспомнив, как ездила туда на пляж.
— Но не в горах. А ей все-таки было только восемь. Не стоило брать ее с собой.
— Ты не виноват.
— Не виноват, — согласился Такил. — И Рокил не виноват. И даже отец не виноват, что не справился. Он был хорошим человеком… когда-то.
— А что твой брат? — вместо ответа спросила Лахджа. — Он стал болеть после травмы головы?
— Да. Ты считаешь меня странным? Ты не знаешь моего брата. Мы оба родились… в маму. Она была доброй, но со странностями. Отец ее очень любил. Но брат тверже стоял на ногах, я-то был лунатиком, ходил во сне, медленно соображал… но в нем тоже это было, и после того случая он стал страдать падучей. В любой момент мог забиться в корчах. Из-за этого его и не взяли…
— Куда не взяли?.. а, поняла. Почему вы вообще решили туда идти? Или вас заставили?
— Нет, мы сами. Брат был уверен, что Матерь Демонов исцелит его. Утверждал, что предчувствует это. Он, знаешь, со временем сильно ударился в религию. Я ему не мешал, это позволяло обуздать его гнев.
— Гнев?..
— В нем было больше от отца, чем во мне. Он не пил, но… страдал падучей.
Такил замолчал. Он сцепил руки в замок, положил на него подбородок и уставился на доску. Его фишка попала в Дом Часовщика, большой участок откинулся в сторону и оказалось, что эта игра еще и продолжается в глубину. Такил долго крутил какую-то рукоятку, отщелкивая и прищелкивая рычажки, и наконец раздался переливчатый трезвон. Демон улыбнулся и сказал, что верно собрал механизм, так что Лахдже теперь угадывать мелодию.