Семья
Шрифт:
Санкити вышел на веранду, и волнение ожидания охватило его, как бывает с жителями затерянных в океане островков, когда они слышат гудок вошедшего в порт парохода. Газеты, письма, новые книги — вот что было связано для Санкити с этим звуком. Почему-то вдруг Санкити вспомнил о Сонэ. А ведь она, пожалуй, живет сейчас где-нибудь поблизости, подумал он.
Сонэ и в самом деле решила провести лето в местечке, расположенном на невысоком плато у подножья горной цепи, всего в пяти ри от деревни, где жил Санкити. Сюда и приезжали жители Токио, ища спасения от жары. В учебных заведениях
В этот день занятия в школе у Санкити продолжались только до полудня. Вернувшись домой, он пообедал и снова куда-то собрался.
— Ты куда? — спросила о-Юки.
— Пойду прогуляюсь, может, встречу Сонэ-сан, — ответил он.
— А разве она уже приехала? — пристально посмотрела о-Юки на мужа.
— Не знаю, может, и приехала.
Знакомя в Токио жену с Сонэ, Санкити хотел, чтобы они подружились. Ему было бы приятно, если б у его жены была такая подруга. Сонэ серьезно занималась музыкой, много читала. Пробовала писать сама. Словом, интересы ее совпадали с интересами Санкити. Это всегда радовало его.
Но о-Юки была неприятна дружба ее мужа с Сонэ. Если Санкити начинал рассказывать, как Сонэ одна управлялась с похоронами трагически погибшего родственника, не забыв прибавить, что Сонэ — человек с сильным характером, о-Юки прерывала его, говоря, что слышит эту историю в пятый раз, и, улыбнувшись, просила взглядом не говорить больше о Сонэ. Санкити вздыхал, недоумевая, почему о-Юки и слышать ничего не желает о его токийской приятельнице.
Эта ревность жены смешила Санкити. Он всегда стремился познать человека: его равно интересовали мужчины и женщины.
— Если встретишь ее, передай, пожалуйста, от меня привет, — услышал Санкити, уже выходя во двор, под зной жаркого летнего дня.
Санкити так и не удалось выяснить, приехала ли Сонэ и где она остановилась. Кончилось тем, что, побродив по улицам дачного поселка, он отправился домой. Залитые ярким солнцем новенькие домики, блестевшие свежевыструганным деревом и красными охряными наличниками, кудрявые кочаны капусты на огородах, старый проезжий тракт, обсаженный по обеим сторонам деревьями, в тени которых прогуливались дачники, золотоволосые детишки иностранцев за руку с нянями — все это не развеяло тоски Санкити.
В памяти его воскресли дни, когда он познакомился с Сонэ. Он был в комнате, полной мужчин и женщин. К нему подошла Сонэ и вдруг заговорила об одном их общем знакомом, только что умершем. На столе лежали ноты — романс Мендельсона о разлуке. Слабым, прерывающимся голосом начала петь Сонэ первые строки. По привычке, свойственной музыкантам, ее пальцы беспрестанно двигались в такт, точно она ударяла по клавишам. С той поры прошло совсем немного времени, и Санкити почувствовал, как близка ему эта женщина. Между ним и Сонэ крепла дружба. Но не было в этой дружбе простоты и доверия, которые возникают между мужчинами. Было что-то другое...
Вот и дом. Темно-зеленые плети тыквы, разросшиеся по всему забору, усеяны большими желтыми цветами. Тропинка вдоль забора привела Санкити к дому. Он вошел в столовую, там его ждал
— Наоки-сан! — улыбаясь, воскликнул Санкити.
— Здравствуйте, ни-сан! Я приехал — а вы только что ушли, — улыбнулся юноша.
С тех пор как Санкити и Наоки виделись последний раз в Кисо, Наоки изменился так, что его трудно было узнать. Речь Наоки была образцом учтивости — по одному этому можно было сказать, что он рос и воспитывался в столице. Ученики Санкити были приблизительно тех же лет, что и Наоки, тем заметнее была между ними разница. Юноша с разрешения отца приехал в деревню отдохнуть.
Наоки приняли в доме Санкити как родного. Его приезду обрадовался и сам хозяин, и о-Юки, которую Наоки звал сестрой, и особенно о-Фуку, скучавшая в деревне и теперь нашедшая в нем милого и умного собеседника. С приездом Наоки в доме стало шумно и весело.
Уже на другой день Наоки чувствовал себя членом семейства. Оказывается, он любит малышей и с удовольствием возится с маленькой Футтян: то играет с ней, то таскает ее на спине. О-Фуку относится к детям куда спокойнее.
Глядя, как Наоки играет с о-Фуса, Санкити вспомнил то время, когда он сам нянчил Наоки, живя у его отца.
— Я вот так же играл с Наоки, когда он был маленький, — сказал Санкити жене.
Во дворе у заднего крыльца о-Юки растягивала на солнце мокрый холст. Увидев Санкити, возвращавшегося домой, она сказала ему:
— А к нам заходила госпожа Сонэ!
Санкити от неожиданности ничего не ответил. «Странная Сонэ женщина», — подумал он. Хоть бы написала, что приехала, оставила бы адрес, где остановилась.
— Сонэ-сан сказала, что зашла случайно. Вышла полюбоваться горами, а по дороге заглянула к нам, — развесив холст, прибавила о-Юки.
— Надо было пригласить ее в дом, попросить, чтобы подождала меня.
— А я приглашала. Она была не одна и отказалась.
— Не одна? А кто же с ней был?
— Еще какие-то две женщины. Они стояли вон там, на лужайке, пока Сонэ была у нас.
Вышла о-Фуку и, прислонившись к сёдзи, спросила:
— Эти женщины — христианки?
— Не знаю. Почему ты так думаешь?
— А помнишь, в каких они были платьях? И прически у них были особенные.
— Она не говорила, что зайдет еще раз? — спросил Санкити.
— Она сказала, — ответила о-Юки, взглянув подозрительно на мужа, — что от нас пойдет в чайную. В ту, что возле станции.
— Пойду посмотрю, может, застану их там, — сказал Санкити и пошел на станцию.
Сонэ со своими спутницами и в самом деле была в чайной. Одна из них приходилась ей родственницей. Весь ее вид — жалкий пучок, в который были собраны тусклые, без блеска, волосы, тощая, плоская фигура, простое, даже бедное, платье — все говорило о том, что живется этой женщине нелегко. И в самом деле, она рано потеряла мужа, так что все жизненные тяготы лежали на ее плечах. Вторая женщина, студентка колледжа, была очень полная и молчаливая особа. Сонэ и ее приятельницы после довольно далекой прогулки немного устали и проголодались. Санкити изо всех сил старался быть внимательным. Он подозвал служанку и стал заказывать обед.