Семья

Тосон Симадзаки

— Я? — рассмеялся Санкити. — Нет, мне приятно вот так молча сидеть и слушать.

Оимацу улыбнулась заученной улыбкой.

— Простите, дядя, что я говорю об этом при вас... С Кинтян меня познакомил один мой приятель. Уже довольно давно. Помню, я тогда был чуть ли не бродягой. И каждый раз, проезжая мимо на пароходе, я все смотрел в эти окна и думал с тоской, когда же я наконец стану маклером.

— Как интересно! — воскликнули женщины, отпивая из чарок.

— Господин Хасимото, — торжественно проговорила Оимацу, потирая руки и чувствуя, как сакэ теплой волной разливается по телу, — желаю

вам скорее разбогатеть!

Постепенно в остальных гостиных стало тихо. Сёта, казалось, забыл, что пора уходить. Санкити курил трубку, а тот все что-то шептал на ухо Кокин.

— Но я же не могу танцевать! — неожиданно громко возразила Кокин.

С губ опьяневшей Оимацу, как вздох сожаления, сползла короткая любовная песенка. В ней была грусть по быстро увядшей красоте, которую погубили румяна и белила.

— Не вернутся больше молодые годы!

Полная пожилая гейша подвинула к себе остатки фаршированной рыбы, картофельное пюре с засахаренными каштанами и молча, с жадностью уписывала. Было около полуночи. Попросив служанку позаботиться о племяннике, чтобы он не простудился, Санкити вызвал рикшу. Служанка и три гейши вышли в прихожую проводить его. Уже садясь в коляску, он слышал веселые голоса женщин: «Дядюшка! Дядюшка!»

«Надо поговорить», — прочел Санкити в записке Морихико и тотчас отправился к нему в гостиницу. Листья китайских платанов, которые еще недавно заглядывали в окна второго этажа, облетели.

— А, пришел! — коротко приветствовал его Морихико.

Он был не один. За доской для игры в го сидел его старый приятель с коротко подстриженной седой головой и трубкой в зубах. Когда-то этот человек вел общее дело с Минору и отцом Наоки.

— Подожди немного, Санкити. Мы уже кончаем. Сейчас самый острый момент — выясняется, кто же победит: черные или белые.

— Извините нас, — проговорил гость.

Приятели углубились в игру. Глухо стучали передвигаемые кости. А Санкити думал о том, как давно дружат эти два человека, и еще о том, что старость уже надвинулась на них.

Партия кончилась. Гость ушел, и Морихико повернул к брату свое грузное тело.

— Я тебя вот зачем хотел видеть, — начал он. — Меня все больше беспокоит Сёта. У него на уме одни развлечения. Работает без году неделю, ничего еще не заработал, а каждый вечер бражничает...

Санкити невольно улыбнулся.

— Несколько дней назад, — продолжал Морихико, — ко мне приходила Тоёсэ. «Не знаю, говорит, что и делать». Оказывается, Сёта воспылал любовью к гейше по имени Кокин. Я понимаю Тоёсэ. Она, как приехала, была у хозяина фирмы Сиосэ. Он, между прочим, сказал ей, что, мол, пусть Сёта будет поосмотрительнее. С таким трудом нашел место, а теперь из-за собственной глупости может его потерять. Тоёсэ просила меня подействовать на Сёта.

— Я видел эту гейшу. Сёта меня и познакомил с ней. По-моему, нечего из-за нее волноваться. Она мне показалась совсем глупенькой.

— Тоёсэ боится, что Сёта пойдет по стопам отца.

— Но ведь на Кабуто-тё принято собираться за чаркой сакэ. Деловые люди их круга иначе между собой и не общаются. К тому же я слыхал, что и у Сиосэ есть любовница, да, кажется, и не одна. Вряд ли он станет строго следить за тем, как проводят досуг его подчиненные. Я думаю, Тоёсэ несколько сгущает краски.

—

Возможно, — пожал плечами Морихико.

— По-моему, не стоит придавать этому большого значения, не надо вмешиваться... Чем бранить за распутство, лучше требовать, чтобы он денег побольше зарабатывал.

Морихико потер озябшие руки над жаровней.

— Сёта плохо кончит. Тратит на женщин все, что зарабатывает. А ты обратил внимание на то, как он смеется? Разевает рот и хохочет без удержу! Нет, на такого человека положиться нельзя. Его мать и Тоёсэ гораздо лучше, чем он.

— Нет, ты не прав. Ты слишком строго судишь Сёта. Он не так плох, как тебе кажется, а его мать и жену ты, по-моему, переоцениваешь. Она и Тоёсэ — обыкновенные люди. Возможно, что они и сами себя переоценивают.

— Это ты верно заметил. — Морихико внимательно посмотрел на брата.

— Все было бы хорошо, если бы не женолюбие, эта несчастная страсть и отца, и сына. Оба хороши. У них все мысли только одними женщинами и заняты. А Тацуо-сан дошел до того, что семью бросил. Одержимые они оба, вот что!

«Кому это ты рассказываешь?..» — сказал Санкити раздраженный взгляд брата.

— А впрочем, — уже не так уверенно проговорил Санкити, — может, Сёта вообще не способен работать.

— Хотелось бы мне дожить до того дня, когда он разбогатеет на этой бирже!

— Припоминаю, как прошлым летом увлекся я Тика-мацу¹⁸¹⁹. В день поминовения усопших мы пошли в театр: со мною были Сёта, Сюн и Нобу. Давали тогда пьесу «Девушка из Хаката в пучине бедствий». Вернувшись домой, я, в который раз уже, раскрыл сборник дзёрури¹⁸. И между прочим, нашел там одну интересную драму. Ее герой, Сосити, — благородная, утонченная натура, от него так и веет старинной культурой. И в то же время в нем бушуют безумные страсти. Жажда приключений погнала его по белу свету. Он добрался до Нагасаки, да так и осел там. Занялся торговлей. В нашем Сёта есть что-то от этого авантюриста. Всякий раз, как я встречаю его, мне приходит на память этот Сосити. — В нашей семье два Сосити, Тацуо — Сосити Первый. Сёта — Сосити Второй.

Братья рассмеялись.

— Одним словом, как тебе угодно, а я намерен пригласить его к себе и побеседовать построже. Нельзя так расстраивать жену. Ты со своей стороны тоже должен как-то повлиять на него.

— Видишь ли, Морихико, — ответил Санкити, — я еще прошлым летом почувствовал, что не имею права давать людям советы. Но поговорить с ним, чтобы он был осмотрительнее, — это я, пожалуй, могу.

Братья поговорили еще о Минору, уехавшем в далекую Маньчжурию, о предстоящем замужестве о-Сюн. И Санкити ушел.

Сёта был у себя в конторе на Кабуто-тё. Служащие, устав от дневной суеты, сидели вокруг стола, у сейфов, болтали о вечерних спектаклях, смаковали закулисные истории, и усталость мало-помалу проходила. В углах по стенам висели, покачиваясь, беловатые кольца табачного дыма.

Рядом с кладовой была большая светлая комната. Там сидел за столом Сёта и пил чай. Рассыльный принес письмо. Оно было от Санкити. Недоумевая, зачем дядя послал ему письмо в контору, а не домой, Сёта распечатал конверт. Внутри оказался талисман храма покровителей моряков.