Сердце Аксара, или Измена по-королевски

Грин Агата

Закончив говорить, Корбиниан посмотрел на меня тусклыми глазами. Ему было нужно выговориться, но он явно жалел, что сделал это в моем присутствии. Я и сама не знала, что делать и что говорить сейчас. Максимум, как я умею утешить, это брякнуть агрессивно: «Соберись, тряпка!». Но если я назову его еще и «тряпкой», это будет перебор. Поэтому я решила ответить откровенностью на откровенность.

— А мне изменил парень, — просто сказала я. — Но я не сильно расстроилась — меня все равно с утра до вечера не было дома, а на редких выходных я предпочитала отсыпаться.

Я даже не плакала. Зато прямо на улице чуть не разревелась, когда меня уволили. Работа — это вся моя жизнь.

Корбиниан молчал. Наверное, недоумевает, с чего это я заговорила о себе…

— А семья? — спросил он.

— Есть отец. Депрессивный тюфяк, который любит приложиться к бутылке. Он без меня пропадет… — печально вздохнула я.

— Кто еще?

— Друзья. Но у тех свои семьи и все у них замечательно.

— Значит, только отец в вас по-настоящему нуждается.

— Да. Но даже не будь у меня никого дома, я все равно хотела бы вернуться. Я люблю свое тело и свой мир, Ваше Величество.

— А я люблю свой мир.

Уже безо всякой враждебности мы поглядели друг на друга. Когда-то в какой-то передаче я слышала от именитого психолога, что стрессовые ситуации легко и крепко связывают людей. Не знаю, как все эти механизмы связывания работают, но я уже не могу после ора и откровений считать Рейна говнюком. Ну, не вижу я в нем мерзавца, несмотря на его поведение. Так себя ведут люди, которых задавливают проблемы. Как там, в песне? «Собака бывает кусачей только от жизни собачей».

— Вам придется остаться в Аксаре, Соня, — промолвил Рейн виновато. — Мне жаль.

— Переживу, — тяжело вздохнула я.

— И еще… насчет наследника… он действительно нужен Аксару. Только вы сможете мне дать его. — Помолчав, Рейн с горечью добавил: — Мне действительно жаль, что все так вышло.

А уж мне-то как жаль! Но уже ничего не изменить.

— Я дам вам наследника, Ваше Величество. Но только если вы будете относиться ко мне, как подобает относиться к королеве. Если вы будете защищать меня и заботиться обо мне так, будто я действительно ваша жена. Нет, я не жду вашей любви или чего-то такого. Я хочу… нет — я требую нормального уважительного отношения.

Король коснулся ранок на голове, оставленных после моего удара бутылкой:

— Вы доходчиво объяснили, что с вами по-другому нельзя.

— Да, Ваше Величество. Нищие неказистые женщины тоже бывают гордыми.

Рейн потемнел лицом. Вот еще одно доказательство того, что он не говнюк: он сильно раскаивается в том, что так со мной обошелся. Совесть у него явно имеется.

— Прошу прощения, — произнес король. — Я не должен был этого говорить.

— Прощаю, — сказала я, понимая, насколько ему сейчас важно реабилитироваться в своих глазах.

И еще разок мы помолчали, поглядели друг на друга. Рейн сумел взять себя в руки и перешел к делу (и за это ему тоже от меня плюсик):

— У вас есть требования, но и у меня они есть. Как моя супруга и первая тэгуи королевства, вы будете делать то, что требуется для благополучия Аксара без возражений и…

— Стоп! — оборвала

я мужчину. — Вы не будете приходить ко мне и ставить в известность о ритуале, в котором я должна участвовать или в чем-то подобном. Все такие дела вы должны будете обсуждать со мной заранее. Я — не ваша подданная. Я… союзник. Из другого мира. И если вы…

— Вы не притомились ставить условия?

— Нет! Учтите, Ваше Величество — мне моя жизнь дороже вашей. Если вы будете строить против меня козни или позволите кому-то строить против меня козни, я тоже начну строить козни. И это вам не понравится.

— Интересно, — протянул король, оглядывая меня так, как будто видит мое реальное тело, а не знакомое тело Софии Ласкер. — Вы многого требуете… а что готовы предложить взамен?

— Я же сказала — я буду вашим союзником. Буду заботиться о вас, если вы будете заботиться обо мне. Буду защищать, как могу, если вы будете меня защищать. И ваше королевство я тоже буду беречь… как умею. Мне ведь придется в нем жить.

Рейн нахмурился. Хорошо было заметно, как в нем борются желание решить все самому, без участия «нищих гордых женщин» из другого мира, и здоровый практицизм, говорящий, что без меня никак не обойтись.

— Это сумасшествие, — после продолжительного молчания сказал он.

— Это необходимость. Мы женаты, и нам лучше дружить.

Этот аргумент убедил короля. А, может быть, он просто был впечатлен тем, что я не побоялась ударить его бутылкой? Или все дело в том, что мы люди взрослые и знаем, что худой мир лучше доброй ссоры?

— Я принимаю ваши условия, Соня. — Рейн протянул руку. Я подала ему свою.

Мы скрепили уговор рукопожатием.

Глава 6

После того, как Рейн вернул меня во дворец, произошло многое: придворные чуть не попадали в обмороки, узнав, к какому соглашению мы пришли, Коршун Дитрич чуть не переломил свой посох напополам, даймоны, чувствуя всеобщее волнение, разгорелись так ярко, что можно было ослепнуть… И еще несколько часов я пробыла в знакомой мне уже зале, слушая, как король и его советники готовят для народа удобоваримую правду.

Разок ко мне смог подобраться Уэнделл, и, улучив момент, шепнул на ухо:

— Как вы, Соня?

— Умираю, — простонала я и похлопала по своей нереально тонкой талии. — Корсеты — зло!

Страж озорно улыбнулся:

— Это все, что вас беспокоит?

— Еще с меня сползают панталоны, — поделилась я сокровенным.

— О, тэгуи, зачем вы дразните меня?

На нас подозрительно глянули, и Уэнделл отошел, слепив серьезную, подобающую случаю мину.

Наконец, решение было найдено: меня задумали показать народу. Придя к такому мнению, члены совета поглядели на меня внимательно, а Рейн задумчиво нахмурился. Мгновение, чудо, магия — и я оказалась облачена в платье настолько роскошное и настолько тяжелое, что сразу же стала заваливаться влево. Если бы не милашка-Уэнделл, я бы так и рухнула на пол. Поддержав меня, Страж шепнул мне: «Ничего не бойтесь!» и повел к Рейну.