Сердце Аксара, или Измена по-королевски

Грин Агата

Протянув руку, он убрал упавшую мне на лицо прядь волос и заправил ее за ухо. Но руку от моего лица он убирать не спешил — так и касался щеки пальцами. А я продолжала смотреть в его лицо, его глаза, пытаясь понять, почему он так меня касается и почему так проникновенно смотрит.

— Учтите, — предупредила я, — ведьма замужем…

На лице Стража появилась улыбка, которую иначе, как дьявольской, не назовешь:

— Будь вы свободны, я бы…

Что «бы», я так и не узнала. В покои ворвались несколько стражей и потребовали от имени короля, чтобы эгуи Уэнделл немедленно покинул

покои королевы. Ни Фэд, ни я такому повороту событий не удивились — Уэнделл так вообще, наверное, ждал этого. Он ушел без единого возражения, успев напоследок подмигнуть мне.

Вместе с Уэнделлом ушли и стражи, и я вновь осталась одна. Взгляд упал на кресло, на которое Фэд скинул свой черный-черный кафтан. Улыбнувшись, я подошла к креслу, взяла кафтан и прижалась к плотной ткани носом — уж очень мне понравился парфюм Стража.

Из кафтана на пол выпала книга небольшого формата. Мои брови взлетели вверх, когда я заметила название: «Источник: факты и домыслы».

Глава 7

В ту ночь я не знала сна: читала книгу об Источнике. Только когда глаза стали закрываться сами собой, я спрятала книгу и позволила себе поспать… Правда, меня разбудили уже через полтора часа. Пришлось подниматься. Я задумчиво (читай — сонно) проводила щеткой по волосам, когда пожаловал сам Верховный Смотритель.

— Приветствую, Ва-а-аше Величество, — протянул Дитрич, оглядывая меня с ног до головы. «Ваше Величество» в его исполнении было пропитано сарказмом. — Хорошо выглядите. Поправились…

— Разве вы не знаете, эгуи, что невежливо напоминать женщине о двух вещах: возрасте и весе? — кокетливо сказала я.

— Осмелюсь напомнить о кое-чем еще. Ваше Величество, скоро будет месяц, как вы проживаете в Аксаре, ни в чем не зная нужды. Мы щадили вас и оберегали от пересудов, ждали, когда вы примиритесь со своей новой жизнью. Я вижу, это дало свои плоды: вы здоровы, спокойны и даже игривы. Стало быть, есть все основания требовать от вас исполнения первейшего и важнейшего вашего государственного долга. Родите наследника, Ваше Величество!

Щадили они меня! Оберегали! И как на такое заявление адекватно реагировать? Я чуть не ляпнула, чтобы Дитрич сам шел наследника делал, раз он ему так нужен, но сдержалась. И даже смогла драматически вздохнуть:

— Ах, боюсь, я еще не готова…

— Разве, Ваше Величество? — сверкнул глазами Коршун. — Мне думается, вы готовы. Иначе бы не льнули так к эгуи Уэнделлу!

— Это все моя женская сущность, — пролепетала я виновато. — Меня, слабую женщину, грызет тоска по мужчине, хочется покровительства и ласки.

— Женщины слабы — это верно, но вы должны уяснить, что ваш единственный мужчина — Его Величество Рейн Корбиниан! Его вы должно привечать и обнимать! Его появлению вы должны радоваться!

— Многоуважаемый, у меня нет возможности исполнить свой первейший и важнейший долг, ведь король совсем меня не навещает. А без короля я наследника зачать не смогу. Если бы вы повлияли на него, возможно, дело сдвинулось с мертвой точки…

Коршун хмыкнул. Он совсем не глуп — это я поняла практически с первой встречи. Так и он,

наверное, сразу понял, что не получится из меня пешки, которую при нужде можно с легкостью смахнуть с шахматной доски.

— Обязательно повлияю, Ваше Величество, — произнес Дитрич. — Раз вы готовы, Его Величество не станет более отлагать во времени сие важное дело.

С этими словами Коршун удалился, оставив меня переваривать новость. Кому-кому, но этому старику я верю: раз сказал, что отправит ко мне короля, значит, так оно и будет. Значит, что у меня сегодня… к-хм… ночь любви?

— Ах, Ваше Величество, какая радость! — воскликнула одна из служанок. — Вас посетит Его Величество! Вас надобно подготовить!

«Двести грамм коньяка мне надобно, — про себя добавила я. — А лучше — целую бутылку того виски, которым Рейн упивается».

Дитрич слов на ветер не бросал, и вечером меня навестил Его Величество. К тому времени меня снова вымыли-надушили-причесали и даже показали, как следует красиво разлечься на ложе, дабы король сразу же воспылал ко мне страстью.

Рейн вошел в мои покои напряженный, как неопытный дрессировщик входит в клетку к тигру.

— Как вы, София? — спросил Рейн, изображая спокойствие.

— Живу.

— Как живете?

— А вы как думаете?

— Не знаю… Я и представить не могу, что у вас в голове.

— Почему?

— Вы странная женщина.

— Спасибо, Ваше Величество.

— За что? — озадачился он.

— За комплимент.

— Разве это был комплимент?

— А разве нет? Странные люди — особенные люди. Вы назвали меня особенной. Я рада.

Рейн фыркнул, и я мысленно поздравила себя с тем, как быстро заставила его позабыть о надменности. Ослабив шейный платок, мужчина прошел к креслу. Скинув на него синий кафтан — король предпочитал полночно-синие цвета — стал расстегивать пуговки камзола.

Значит, он-таки настроен на «ночь любви».

— Дитрич вас прислал? — спросила я.

Рейна задели мои слова, но я на это и рассчитывала. Повернувшись ко мне, мужчина отчеканил:

— Я всегда поступаю так, как сам считаю нужным. Никто не может никуда меня «прислать». Запомните это, София.

— Я тоже всегда поступаю так, как хочу, Ваше Величество.

— И чего же вы хотите?

— Спать, — я склонила голову набок, позволяя густым прядям упасть на подушку, и зевнула.

— Когда закончим, поспите, — заявил Рейн.

А-а-а-ах, вот как? А как же уговор, который, как известно, дороже денег? Мы ведь договорились, что король будет должен каждое дело, касающееся меня, со мной же и обсуждать. Он должен был сказать: «Соня, нужен наследник. Вы готовы? Вы согласны?» А он пришел и заявляет: «Поспишь потом!» А перед этим еще и держал меня в изоляции!

Забыл, как по голове получил? Ну, так я напомню, какова злая Соня!

Избавившись от нарядных составляющих своего костюма, Рейн присел на ложе, глядя на меня усталыми глазами. Будь его воля, он бы ко мне и на пушечный выстрел не подошел — я его пугаю, но долг велит ему находиться здесь. Каков упрямец, а? Самому противно, однако здесь. Ничего, сейчас я его взбодрю.