Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая
Шрифт:
Упций был похож на борца сумо, рикиси, — круглый, толстомясый, с жировыми складками на боках, без шеи; голова была приплюснутой, как будто побывала под тяжёлым прессом. Четыре тёмно-лиловых глаза, блеснув из-под век, смерили Рэма с ног до головы:
— Три захода по двадцать пять беринов, — сказал упций без всяких предисловий.
— Мой хозяин опытный сдохнин, ему хватит и одного захода, — возразил Болтун.
Упций шевельнулся, жировые складки на боках закачались, точно холодец на блюде.
— Три захода по двадцать пять беринов, — повторил он бесстрастно.
—
Болтун дёрнул Циклопа за клочок шерсти на сгибе локтя и что-то раздражённо прошипел.
— Деньги вперёд, — предупредил упций. — И вы двое должны уйти.
— Как, без нас?! — Болтун аж подпрыгнул от негодования.
— Это непременное условие.
Туг собрался было разразиться длинной тирадой — уж больно много брал на себя жирный самодовольный упций, но Рэм опередил его:
— Нас всё устраивает. Если только… — он запнулся и вопросительно посмотрел на Болтуна. — Если только у нас есть чем заплатить…
Платить было чем. Болтун носил на спине маленький рюкзачок, деньги из которого извлекались с удивительным постоянством. Уронив хохолок на две стороны, вроде жиденького пробора, и горестно вздохнув, точно его ждала клетка охотника, Болтун выложил семьдесят пять беринов. Но упций взял только семьдесят три.
— Сегодня тридцать пятое брумгиля. День рождение моей покойной матушки. Поэтому я делаю скидку.
Болтун моргнул два раза и молча убрал сдачу в рюкзачок.
Когда Циклоп и Болтун вышли за дверь, упций нажал кнопку под столом и стена за его спиной раздвинулась. Рэм сразу понял, что будет происходить. В начале девяностых в своём родном городе он впервые услышал о пейнтболе — игре, в которой спортсмены стреляли желатиновыми шариками, начинёнными красящим веществом. Состязания обычно проводились в лесу, в заброшенных зданиях или на специально оборудованной площадке. Именно такую площадку Рэм сейчас и увидел. Она весьма достоверно имитировала рельеф местности предполагаемого боя — окопы, воронки, металлические и бетонные заграждения, брустверы, блиндажи. Одно было непонятно: с кем предстоит сражаться? Не с этим же стокилограммовым рикиси? Упций, отдуваясь и переваливаясь, как утка, доплёлся до ящика с оружием, открыл его и извлёк первый образец для изучения — штурмовую винтовку ПР-9. Выстрел из неё разрывал тело на куски, причём неважно, куда попадала пуля, хоть в десятый палец третьей ноги или мочку оттопыренного уха.
Рэм хотел узнать об оружии побольше, но упций отмахнулся от его вопросов. Наскоро объяснив куда нажимать, дал произвести пару пробных выстрелов по мишени, которая появлялась и исчезала возле закрученной в спираль ржавой рельсы. Рэм легко справился с заданием — в армии он был отличником по стрельбе.
— Ну, теперь ступай вон к тому окопчику, — пробурчал упций, — а как услышишь сигнал, прыгай вниз.
На противоположной стене площадки было изображено утро в лесу на некоей воображаемой планете, отдалённо похожей на Землю. Внезапно небо этой планеты зашевелилось, зарябило и из него вышли два робота в боевой экипировке, один ярко-лиловый, другой
Не дожидаясь дополнительных указаний, Рэм побежал и нырнул в окоп одновременно со звуком сирены, возвестившем начало так называемого «первого захода». Он продлился не более двух минут. Рэм даже не успел нажать на спусковой крючок винтовки. Лиловый робот неожиданно появился за его спиной и выпустил заряд плазмы из карабина…
С трудом разлепив веки, Рэм несколько минут чувствовал сильный рвотный позыв. Желудок, казалось, набитый тухлым мясом, пытался извергнуть эту гадость из себя. Жгучая боль скручивало тело и хотелось орать благим матом. В полуметре от лица маячила широкая, лоснящаяся от пота четырёхглазая физиономия упция.
— Ну ты как? Очухался?.. Запомни: боль — твоя память. Она предупреждает, даёт сигнал об опасности. В другой раз не стой на месте. Всё время перемещайся.
Рэм с трудом поднялся, в голове гудел набатный колокол, ноги подкашивались, кости ломило — возвращение к жизни после того, как тело разнесло на атомы, было мучительным.
— Теперь изучим лазерный пистолет КП-35, — невозмутимо произнёс упций и занялся объяснением нового вида оружия.
Методику обучения упций не менял: всё повторилось, как со штурмовой винтовкой. Выскочила мишень, и Рэм произвёл несколько одиночных выстрелов. Все в «молоко» — мешал туман и розовые круги перед глазами.
Во «втором заходе», несмотря на боль и головокружение, Рэм продержался дольше — целых пять минут. Был момент, когда он почти перехитрил синего робота, вывел на линию огня, но промахнулся. И снова лиловый вырос как из-под земли, и всё исчезло…
В третий раз упций извлёк из ящика бластер 23-RI. Рэм едва стоял на ногах, смертельно бледное лицо его блестело от холодного пота.
— Ничего, ничего, землянин, ты справишься. Ты — молодчина! — похвалил его упций и похлопал по плечу.
Рэм сморщился и согнулся, будто не от дружеской длани, а от удара железным ломом.
Шатаясь и спотыкаясь, он кое-как взобрался на блиндаж, чтобы занять самую высокую, выгодную точку, а когда из нарисованного неба выпали роботы, заорал во всю мочь и принялся стрелять, орудуя бластером как поливальным шлангом…
Полностью Рэм пришёл в себя только в отеле, куда Гриз принёс его на руках. Сидя в изголовье кровати, Болтун размазывал слёзы по щекам между приступами надрывного плача и на чём свет стоит ругал Циклопа.
Позже, когда Рэму стало значительно лучше, он выпил полный стакан воды, с облегчением выдохнул и сказал:
— Оказывается, у роботов есть особая защита и они в принципе неуязвимы. Упций говнюк. В его методике главное научиться выживать. Остальное неважно. Но всё-таки я экзамен выдержал.
— Вы великий сдохнин! — воскликнул Болтун, обрадованный, что хозяин связно излагает мысли: значит у него всё нормально с головой. Это после такого-то испытания! — Знайте, сердце преданного туга трижды умирало и трижды воскресало вместе с вами, мой непобедимый, мой несравненный, мой великий хозяин-воин…