Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая
Шрифт:
— ??
За соседним столиком два пирата, с такими же как у Циклопа развитыми бицепсами и густой шерстью, тыкали пальцами в Болтуна и что-то горячо обсуждали, явно с недобрыми намерениями.
— Хозяин, пожалуй, мне лучше подождать вас снаружи, — встревожился Болтун.
В этот момент из центра стола, прямо из грубо сколоченных досок, выскочила трёхмерная голограмма гуманоида, его круглая приплюснутая голова, и быстро, быстро затараторила:
— В меню фирменный ром, изготовленный по рецепту знаменитого ямайского рома, за три берина одна пинта; жаренные на вертеле киппелы в соусе пактерикс с парнальскими грибами, привезёнными с планеты Лесной
— Да что же это! — взвился Рэм. — Просто расизм в чистом виде! Не вздумай уходить, сиди на месте! Пусть только кто сунется!
После этих слов Рэм предостерегающе положил руку на бластер. Болтун покрылся жёлтой краской.
— Нет-нет, хозяин, только не это! Лучше я уйду. Поверьте, я знаю что говорю…
— Не стоит расстраиваться из-за пустяков, — сказал «мосол», когда Болтун всё-таки вышел из зала.
— Это, по-вашему, пустяк?
— Конечно, оно того не стоит, ведь нам есть о чём поговорить — и куда более важном. Вы ведь здесь не случайно? Вы зачем-то прилетели с Земли? Да? Вы кого-то ищете?
После этого вопроса Рэм позабыл и о Болтуне, и о расистских порядках в местных тавернах.
— Как вы догадались? Как вы вообще узнали, что я с Земли? Я уже давно в Бериане, но ни разу не встретил себе подобного. Значит, вы видели людей?
— Да, видел, — «Мосол» говорил с большими паузами, словно поддразнивая Рэма, и было видно, что беседа ему доставляет удовольствие. — Это незабываемое зрелище. Вы, земляне, сильно отличаетесь от большинства берианцев. Я имею в виду вашу внешность. И, буду откровенен, не в лучшую сторону… Впрочем, я не расист, как вы изволили выразиться, для меня вненшность не имеет значения. Но я отвлёкся. Так вот, человека я видел приблизительно… год и четыре месяца тому назад по вашему времяисчислению. Это была девушка…
У Рэма пересохло во рту.
— И опять же не берусь судить о внешности. Скажу так: она не в моём вкусе. Я предпочитаю женщин с планеты Кунаир. У них такие формы, — мосол прищёлкнул языком и пальцами одновременно, — о-о, это что-то!
— Как её звали? — Рэм перебарывал сильное желание схватить собеседника за горло и вытрясти из него всё, что он знал.
— Её звали странным именем Ангелина…
— Ангелина! — поправил Рэм. У него задрожали губы. — Опишите её! Какого цвета были её волосы?
— Огненно-рыжие… Да-да, я помню всё, как будто это было вчера…
— Это она! — воскликнул Рэм. — Говорите! Где вы её видели? Что с ней? Где она сейчас?
— О землянин, я вижу по вашему лицу, что эта женщина много для вас значит. Спешу обрадовать: она жива. Во всяком случае, в тот день, когда я встретил её в партии невольников перед отправкой на Хард, с ней было всё хорошо.
— В партии невольников? Какой Хард? О чём вы?
— Она была среди невольниц категории «А». Это, прошу прощения, товар особого качества и предназначен для вельмож высшей касты Бериана. Я увидел её случайно. Я врач — это основной род моей деятельности. Когда одной из рабынь стало плохо, меня попросили поставить ей диагноз. Кстати, ничего серьёзного там не было. Детка просто перенервничала. Позже я узнал, что всю партию отправили на Хард.
— Но что она говорила?
— Увы, землянин, беседовать с ней мне бы никто не позволил. Всё, что знаю, я вам рассказал.
— Но Хард! Хард! Что это такое? — Рэм навалился грудью на стол, боясь пропустить слово.
— Это планета в галактике Красный Туман. Её
— Зачем? Я не хочу ни с кем воевать. По крайней мере пока. А до Харда, думаю, смогу добраться и сам.
— Может, вы и доберётесь до него, но никак не высадитесь. Хон не дурак и готовится отразить нападение. Вокруг планеты выставлены защитные экраны и сотни фотонных пушек нацелены в космос.
Рэм задумался. Такое пустяковое, в его понимании, обстоятельство не могло его остановить: если для спасения Гели нужно вступить в союз с пиратами, да хоть с самим чёртом, он это сделает!
«Мосол» потягивал тёмно-бурое пойло из металлической кружки и шнырял глазками по залу, точно отыскивал знакомых. Рэм первым нарушил молчание:
— Скажите, всё, что я здесь вижу: свечи, чучела, картины — такое мог придумать только человек или тот, кому известна история Земли. Вы знаете, кто автор всего этого?
— Примерно в то же время, как я встретил девушку, в Чёрном Причале появился некто, человек или не человек, непонятно. Он скрывал свою внешность, менял её, так что никто не знал, откуда он и какой расы. Купив по дешёвке заброшенное здание, этот некто превратил его в конфетку. Заказал картины. Их делали по снимкам его памяти — есть такая услуга в Бериане. «Таверна трёх капитанов» стала приносить доход, но через полгода он продал бизнес поприну и исчез.
— Ясно, — сказал Рэм задумчиво и добавил: — Вернее, ничего не ясно.
— Не сомневаюсь, землянин, что вы отыщите свою девушку, но без Головуна на Хард вам не попасть.
— А где же его найти?
— Здесь он бывает редко. Лучше ступайте в район Северного космодрома, там его штаб. Кстати, когда увидите Головуна, передайте от меня привет.
— А как вас звать?
— Доктор Крибс.
5
Рэм вышел из таверны, от волнения у него горели щёки и гудела голова. Стоило представить себе берианского урода с оттопыренными ушами (вроде гуманоида, представившегося таможенником), который похотливо разглядывает Ангелину, протягивает к ней мерзкие щупальца, как кровь застучала в висках. Он оглянулся в поисках Болтуна и увидел его лежащим на боку, с притянутыми к голове коленками. Над тугом стояли три амбала, один с тесаком, которым разделывают на рынке мясные туши. Амбалы выглядели как однояйцевые близнецы: зеленовато-синяя чешуйчатая кожа, вдавленный нос, узкий лоб, увенчанный толстым в основании и заострённым к концу рогом.
Рэм вытащил из-за пояса бластер и подошёл вплотную. Рогачи спорили:
— Я первый схватил туга! Он вёрткий, и это было не просто, — сказал самый высокий.
— Ну и что, когда он укусил тебя, ты его выпустил. Если бы не я… — возразил второй рогач.
Третий молчал, оценивая доводы сторон. Спорщики были так увлечены, что не сразу заметили подошедшего.
— Господа, не смею прерывать вашу увлекательную беседу, но должен заметить, что туг не может принадлежать никому из вас, потому что он мой друг.