Сердце болит….
Шрифт:
А война? Если что – уйдем в Морфлот. Юнгами.
Мальчишки нашего сорокаквартирного дома № 523 почти все были ровесниками СТЗ. К первому классу нам построили настоящую школу. Она и сейчас стоит. Номер четыре остался, а имя Максима Горького забылось…
Вовка Панасюк, Виталька Чепкин, даже Витька Попов – мы уже переплывали Волгу. До острова. У нас были свои тренеры! Вместе с добровольцами очень хотелось удрать на фронт. Боялись не успеть к победе. Так верили в нее. В первые дни.
Потом будет 23 августа. Уже 42-го. В школу никто не пошел.
Мы увидели в тот день немцев. Маленьких таких. Много. За Мечеткой – Спартановка. Она еще не была городом – деревня. Все хорошо видно.
Как же так?
Перечитал мемуары будущих маршалов: ни слова об этой страничке истории. Только Чуянов – первый секретарь обкома – он руководил еще и городским комитетом обороны – вспоминает: «Директор завода увидел немцев, позвонил мне. Я – командующему фронтом. Еременко очень удивился: откуда там немцы?» Могли расстрелять директора-паникера.
А те эсесовцы, целый корпус, как закрепились за берег Волги, так последними и сдались…
Даже после Паулюса.
…Нам с мамой попроще было. Бегом по шпалам (трамваи сразу встали) к деду на Красный. А над головой, низко-низко, огромные самолеты с крестами. Все зенитки стреляют куда-то в небо, а бомбовозы как заговоренные, летели и летели к центру города.
Бабушка благословила место, где нам рыть убежище. Отрыли. Город далеко за курганом, но видно, там настоящий ад. Здесь, в Русской деревне будто и нет войны. Никто не бомбит, никто не обстреливает, а дом загорелся. Деревянный… от страха, что ли?
Дедушка успел забежать в него. Вынес еле-еле огромное зеркало-трюмо – главное семейное богатство, прислонил к заборчику… И вместе с нами плакал: второй раз пожар ничего не отдавал.
С треском рассыпалось зеркало от жары.
И все. Нас ждала пустая яма. Щель.
…Сколько раз проезжал мимо… Сколько раз решал: завтра обязательно… Остановка рядом с тем местом.
Но завтра не получалось.
…От «шоссейки», главной автодороги Центр – Тракторный, дом моего деда, всей семьи Сиятских, был в третьем ряду. И в первом – от пекарни. Каждый такой дом – гордость «французского» завода. Их сотня в поселке Русская деревня. Крепкие, под железной крышей, на четыре четверти – значит, на четыре семьи. Отдельные. Со своими двориками.
Не верится, но моим стареньким бабушке Саше и дедушке Мише было меньше, чем мне теперь, когда немцы прошли по Карусельной, через их дворик…
В живых остались только мы с мамой и сестренкой ее младшей. И нас унесет ветром…
СГКО
(Комитет обороны города!)
Не знали (откуда?), что есть где-то этот «комитет»… Там решено выдать населению на пять дней продуктов питания по норме 200 г муки, 40 г крупы на одного человека в день. И 100 г сахара на каждого ребёнка…
…Что началась эвакуация женщин и детей и раненых бойцов. Штаб где-то в парке…
…Что на фронт направлены рабочие отряды: «Красный Октябрь» – 250 человек, «Баррикады» – 200
…В Сталинграде созданы 40 хлебопекарен полевого типа для обеспечения населения хлебом. Указаны (только теперь знаем!) пункты выдачи…
В энциклопедии «Сталинградская битва» (Сталинградская битва. Июль 1942 – февраль 1943: энциклопедия. 2-е изд. – Волгоград: Издатель, 2008) есть полная информация, похожая на дневник. Читаем:
12 июля 1942 г. «Принято постановление о сооружении оборонительного рубежа!.. По укреплению частей народного ополчения (дедушка мой не был ополченцем: возраст, да и не знали мы – ни радио, ни газет. Соседи тоже «не в курсе»).
13 июля. Решение об эвакуации скота, имущества колхозов, совхозов… по правому берегу р. Хопёр и Дон…
О строительстве 6 дополнительных переправ через Волгу. Об изготовлении бронепоезда (!) заводами «Красный Октябрь», Судоверфь и «Баррикады» и оснащении его вооружением и боеприпасами. (Даже дедушка не знал про бронепоезд на его заводе!)
14 июля. Сталинградская область объявлена на осадном положении. Дополнительно мобилизованы мужчины от 18 до 50 лет.
…Принято решение об эвакуации детских домов из Кагановичского, Новоаннинского, Михайловского, Сиротинского и Нижнечирского районов…
(Трудно сейчас узнать, как сложились судьбы воспитанников в те дни… Нижнечирских – известно!) Их вывезли, но не «мы»… «Новая» власть! Услужили казачки-станишники оккупанту – «очистили» от детей их городок. Санаторий фашистам-фронтовикам преподнесли, как хлеб-соль! «Куда же вы деток больных!» – плакала последняя детдомовская нянечка. «В Будённовск!» – смеялся главный полицай Сашка Копцев… Когда наши близко подошли, сбежал… А детей обнаружили почти рядом, в балке. Расстреляны! Говорят, даже немцы не принимали участия в гибели деток-инвалидов…
Анне – годик, Раисе, Коле, Изе – по девять, Тамаре – 11, Маше – 14, Саше – 13, Тоне – 15 и Федосье – 15, два Бориса, Люба, Ванечка… Их было 47. Всех до одного…
Помянем их!
15 июля. Решено эвакуировать ценности Госбанка на левый берег Волги. (Мы «успели» – завод деду селёдкой выдал. Последняя зарплата.)
…24 июля. Директива Гитлера: «25 июля захватить город Сталинград!»
Но пока ещё в нашей Русской деревне – посёлке ЗКО «войны нет». Пока.
Не воевали мы… (Погибнуть успели многие)
Мы сидим в самодельном убежище – щели, укрытой чем попало, как от дождя… Присыпали землей с бабушкиного огорода. Самоварная труба – отдушина. Так положено, сказали военные, когда начали рыть, посоветовали делать два прямых угла. На всякий случай: если попадет, то не всех сразу…
Нас было семеро. Дедушка Миша, бабушка Саша, дядя Виктор, ученик деда Павлик – беженец с Украины, младшая мамина сестренка Клава, почти моя ровесница… И мы с мамой, «беженцы» с Тракторного, где почти виделись с немцами. Спасибо, издалека.