Сердце бури
Шрифт:
Если прежде, несмотря ни на что, у Бена еще могли остаться какие-либо спасительные крохи сомнений, то сейчас даже их пропал и след.
Его реакция была молниеносной. Движимый инстинктом самосохранения, юноша рвано взмахнул рукой и, пользуясь тем, что ментальная нить между ними еще не была разорвана до конца, отчетливо приказал:
«Спи, Рей».
Ему пришлось собрать все свои душевные силы, всю свою волю, чтобы удержать их мысленную связь. Сила вокруг Рей стала вдруг пугающе мощной, свирепой. Так спокойные речные воды зловеще оживают, становятся буйными и неумолимыми,
Однако то, что говорило устами Рей, почти не противилось. Это существо, могло бы уничтожить его на месте, однако в действительности хотело, казалось, лишь припугнуть.
Еще секунда — и глаза девушки закатились. Рей упала на постель.
Бен продолжал смотреть на нее, не отрывая взгляда.
Так вот что означает ее Пробуждение Силы! Вот он, секрет этой девочки, чье милосердие дважды спасло его от смерти. Последняя ученица Люка Скайуокера. Мусорщица, преломившая меч Кайло Рена. Та, что излечила его своей песней. Та, что собрала по кускам разорванную душу Бена Соло, вернула ему самого себя. И та, которой он готов был отдать себя без остатка. Нежная похитительница его покоя, его мука и его благословение. Это…
Ужас пустыни. Тайна Галлиуса Рэкса.
О нет! Нет! НЕТ! Почему, почему это она? Как это может быть она?..
Не сознавая, что он делает, Бен со всей силы ударил кулаком по стене. Затем вновь и вновь, пока не почувствовал, как костяшки пальцев стали скользкими от крови. Боль и гнев расходились вокруг него, словно круги по воде, немилосердно сотрясая все кругом. Осознание вселенской несправедливости повергло его в неистовство. В нем снова говорил монстр.
Стол, кровать, дверцы шкафа — почти все содержимое комнаты полетело кувырком. Даже сам звездолет в эти мгновения угрожающе задрожал, обещая перевернуться на бок.
Бен не замечал этого. Поглощенный отчаянием, бледный, тяжело дышащий, он беззвучно проклинал все на свете: себя, Люка Скайуокера, старика Палпатина, некогда раскрывшего древний секрет, зарытый в песках… но главное, он проклинал на чем свет стоит саму великую Силу. Ведь это заложниками ее отвратительной каверзы поневоле оказались и Рей, и он сам…
Наконец он выбился из сил, упал на кровать и глухо заплакал. Изредка его могучий кулак все еще бесполезно бил старый матрас. Его ярость постепенно затухала и переходила в осознание полной безнадежности. Да и как ему было не роптать, не плакать и не злиться? Проклятье! Выходит, он по неведению полюбил саму смерть, изнанку всего известного бытия. Древнюю святыню ситхов, воплощенную в женском теле и каким-то неведомым образом похитившую разум и душу Киры Дэррис. Сила связала их судьбы одной цепью, обрекая на муку.
Он оплакивал свою мечту — единственную мечту, которую жизнь оставила ему взамен всех его прежних планов и амбиций, — теперь в одночасье рассыпавшуюся в прах. Оплакивал Рей. Так, словно она умерла или была смертельно больна.
А между тем Рей лежала рядом, погруженная в забытье. И знать не знала о том, как горько он по ней убивается.
Лишь несколько минут спустя Бен немного опомнился и поднялся на вытянутых
Она ничего не узнает, решил он. Нельзя, чтобы она узнала.
Он наклонился ближе. Тепло его руки коснулось кончиков ее ресниц. Что ни говори, а чудовище, спящее сейчас вместе с Рей, внутри Рей, до определенной степени слушалось его, грех было не воспользоваться этим.
***
Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы скрыть от нее воспоминания о произошедшем. Слабость прошла, и Бен окончательно взял себя в руки.
Начинало светать.
Юноша лежал без сна, да и могло ли быть иначе?
Рей все еще была тут, подле него. Нежная, расслабленная, невинная. Она так и не просыпалась. Крохотная ручка, по-прежнему источающая едкий, с горчинкой, запах машинного масла, покоилась на самом краю подушки, всего в паре миллиметров от плеча бывшего темного рыцаря. Тонкие девичьи пальцы напоминали наполовину раскрывшийся цветочный бутон. Ее мерное дыхание согревало его шею.
Бен был уверен, что, проснувшись, она не вспомнит ничего о событиях уходящей ночи — в этом сейчас залог и его, и ее собственной безопасности. Когда-нибудь она воспрянет от этого насильственного неведения. Возможно, если повезет, он сам расскажет ей все, как есть. Но пока следовало поберечь ее. Максимально подготовить к тяжести этой правды и научить управлять данными ей способностями.
И вновь он, запрокинув голову и обратив затуманенный злобой взгляд куда-то туда, откуда люди испокон веку ожидают ответов на самые важные и сокровенные свои вопросы, спрашивал: «Что мне делать?»
Он, нежданно-негаданно овладевший тайной Рэкса, тот, кому, если верить убеждениям Скайуокера, назначено судьбой расправиться с Верховным лидером, — он, калека и изгнанник, нуждался в подсказке: с чего начать? Как быть со всем тем, что волей судьбы оказалось у него в руках, на его совести?
На сей раз Сила его не оставила.
Именно сейчас, на стыке ночи и утра, в предрассветном сероватом мареве он услыхал сумрачный и глубокий голос:
«Разыщи своих рыцарей, Бен».
Юноша встрепенулся и прислушался, оглядев полутемную комнату.
Это был, несомненно, голос Скайуокера. Прежний наставник говорил с ним из-за границы Силы.
Бен отчаянно сжал кулаки.
«Рыцари Рен предали меня».
Назад в храм ему дороги нет. Никто из его прежних товарищей не должен видеть его столь жалким и немощным, как сейчас. А особенно братец-Тей.
Скайуокер отвечал чуть строже:
«Помни, ты их глава. Не Галлиус Рэкс и не этот недотепа Тей — ты, и только ты. Ты их брат. Ты их лидер. Сноук для них — диктатор, а ты — внук Избранного. Потомок их божества, сам почти что бог. Тебе необходимо только прийти и забрать назад то, что принадлежит тебе по праву».
«А девушка? Как мне быть с нею?»
Этот вопрос сейчас интересовал Бена куда больше, чем другие.
«Не оставляй ее. Не позволь, чтобы Рэкс добрался до нее. Будь всегда рядом».