Сердце Ёксамдона
Шрифт:
— Я тут давно не был, захотелось прийти, поздороваться, — невозмутимо ответил Ли Кын.
— Если ты сейчас скажешь, что знал кого-то из них лично, я, пожалуй, закричу.
Он хихикнул и ничего не ответил, что, видимо, означало: он и впрямь лично знал кого-то из покоящихся тут.
Юнха позволила затащить себя внутрь «парка». Ли Кын бодро и уверенно топал в сторону могилы великого вана Сэнчжона.
— Ким Санъмин не хочет, чтобы ты участвовала в… назовём это операцией «Возмещение».
— «Возмещение»?
— Ущерба.
— Поэтому какое-то время я размышлял, как много мы должны тебе рассказывать.
— «Мы» — то есть, вы решили влезть в человеческие дела с головой, но без участия человека? — она ответила насмешливо, и Ли Кын смутился:
— Я сейчас где-то на треть человек… И у нас нет выбора, у хёна его нет, а я его помощник, — он всё ещё произносил это с гордостью. — А ты, кажется, и сама не решила, хочешь ли участвовать. Твоя работа уже закончилась, разве нет? Ты можешь всё забыть и уйти.
— Не хватит тебе той трети, — мрачно ответила Юнха. — Я сомневалась, ты прав. Но операция «Возмещение» выбрала меня сама, если это не судьба, то что? Слишком многое привело меня сюда.
Они как раз дошли до поля, где, круглый и мокрый после недавнего дождя, могильный холм великого вана охраняли каменные фигуры.
— По-моему, для тебя неведение опаснее вовлечённости, — заговорил Ли Кын, наглядевшись на поросший мелкой травой холм и его древний каменный обод. — Так что сегодня вроде как поворотный момент. Можешь сейчас уйти, и я больше не заговорю с тобой о «Возмещении».
— Почему вообще ты со мной сейчас говоришь, а не Ок Мун? — возмутилась Юнха, слишком громко для места, где они находились.
Ли Кын издал что-то вроде испуганного писка:
— Давай, ты у него спросишь сама? Он меня попросил, я делаю. Не знаю, могу предположить, что отказать мне у тебя выйдет проще, чем ему? Я вообще не хочу лезть в личную жизнь щин старше меня на полвечности…
Он протараторил это так быстро, что напомнил Юнха скороговорки Чиён.
— Ладно, почему мы здесь? — примирительно спросила Юнха.
— Потому что тут самое дурацкое место для обсуждения, как сковырнуть корпорацию.
— Да, это как-то неуважительно даже.
Ли Кын пожал плечами:
— Тогда пойдём назад.
— Пойдём.
Они вышли на дорожку к выходу, и Ли Кын снова заговорил:
— Ты, кстати, знала, что у Хан Чиён есть кузен-прокурор?
Юнха сбилась с шага:
— И да, и нет. Я знала, но забыла напрочь. Ким Санъмин тоже знает?
— Он уже попросил у Хан Чиён контакты того кузена. Прокурор Им, так
Юнха выдержала паузу:
— Вот поэтому ты как будто ничего не делал? Потому что…
— …мне нужно было просто отправить ему кое-что — чтобы заинтересовать его. И дождаться ответа.
— И ты дождался?
— Да.
Они вышли за ворота, и Ли Кын разблокировал смартфон и повернул экран к Юнха.
«Оппа, — писала Чиён, — а почему кузен Им Соволь напросился к моим родителям в гости и ещё попросил пригласить тебя?»
— Ты втянул и её?
— Во-первых, вовсе не я, а ещё Ким Санъмин успел. А во-вторых, мы оба не думали, что будет вот так, — сокрушённо признался Ли Кын. — Наверное, прокурор Им решил, что семейная встреча подозрений вызовет меньше всего.
Юнха не могла отрицать, что в этом прокурор Им, наверное, прав.
— Хан Чиён, — сообщила она Ли Кыну, — вцепится в тебя. И вытрясет правду. Она узнает всё — не только про «КР Групп» и операцию «Возмещение». Она узнает про духов, про то, кто ты такой, про то, что случилось с Санъмином, а потом она тебя испепелит.
У Ли Кына было такое лицо, будто он верит каждому слову и каждое понимает буквально. Юнха даже захотелось добавить, что про испепеление всё-таки метафора.
— Ужин завтра, — уныло сообщил он. — Но ты бы это и так узнала, ты же всё ещё с ней живёшь. А сегодня она хочет со мной встретиться. Прямо здесь.
— На кладбище ванов? Чтобы там тебя и закопать?
Ли Кын указал через дорогу на двухэтажный ресторанчик, обещающий чхуотханъ.
— Ох, да, — кивнула Юнха, — я и не подумала. Чиён приглашает в это место только тех, кого хочет отшить или наказать. И сама при этом не ест. Тут отвратительно.
— Рыба нынче не та, — с готовностью согласился Ли Кын, — тогда не пойдём? Поговоришь с ней завтра?
— Вон она идёт, — слегка мстительно ответила Юнха, хотя её сердце кольнула иголочка страха.
Чиён очень редко злилась, почти всё она прощала и принимала, согревая окружающих теплом и светом, но был и у неё свой предел. И «мои друзья собираются сражаться с корпорацией» наверняка лежало уже за этим пределом.
Ли Кын обернулся с явной надеждой, что Юнха его разыгрывает, но Чиён и в самом деле уже подходила к ресторану с чхуотханом, более того — заметила их на другой стороне улицы и помахала рукой.
— Ну всё, — пробормотал Ли Кын, но вопреки смыслу слов заулыбался.
Юнха, кажется, не видела, чтобы так широко и счастливо когда-либо улыбался Ким Санъмин. Он всегда как будто чуть-чуть смущался своей радости или вспоминал в последний момент, что он серьёзный человек, на которого можно положиться. Такие не хохочут как дурачки. Даже в детстве он был тише и серьёзнее других детей.
И как тогда широченная улыбка Ли Кына должна была выглядеть на лице Санъмина, которое сейчас видит Чиён?