Сердце Эухеньо
Шрифт:
Внучатый племянник был счастлив и рад
И так выражался, используя мат:
"Щыт, мазафака, вот это сюрприз!
Ну, Эухеньо, ты авантюрист!
Сколько тебе пережить довелось,
Прежде чем встретиться нам удалось!
Но ты об этом теперь позабудь.
К нам предлагаю тебе я примкнуть.
Сегодня мотыгу тебе подберем,
Завтра работать с тобою пойдем.
Поле не пахано вовсе еще!"
Родственник сжал Эухеньо плечо.
Спал Похуеску
Снилось ему, что он хочет поссать.
Вдруг был разбужен он дерзким пинком.
Солнце едва поднялось за окном.
"Вставай, мазафака, работать пора!
Мы начинаем работать с утра
И до заката все время в полях.
Факин работа, ю битч, понял, нах?"
Поднялся на ноги сонный герой,
Поднял мотыгу дрожащей рукой,
Начал пахать. Делал это три дня,
А на четвертый случилась хуйня.
Внезапно заметил наш Э. Похуеску,
Что он допахал до того перелеска,
А все остальные, едва шевелясь,
Мотыгами тычут в засохшую грязь.
Тогда Похуеску слегка разозлился
И с речью к лентяям такой обратился:
"Ребят, почему здесь пашу только я?
Ведь мы все большая крутая семья.
Однако с меня в три ручья течет пот,
А вы не стремитесь исполнить работ".
Они отвечали: "Ты знаешь, чувак,
Мы видим, ты славно работаешь так,
И мы засмотрелись на диво труда.
Твоих нам высот не достичь никогда.
Мы впали в депрессию даже чуть-чуть.
Пойдем мы, наверное, сходим к врачу.
А ты продожай свой упорнейший труд
И поле вспаши, ну, хотя бы к утру".
Вздохнул Эухеньо, продолжил пахать.
К утру он растений успел насажать.
Маис колосился и рапс зацветал.
А наш Похуеску ужасно устал.
Негры пришли, в удивленьи застыли.
Раньше на поле у них уходили
Сорок недель и пятнадцать минут.
Что ж, Эухеньо желал отдохнуть.
Грустно поплелся он к койке своей,
Мотыгу свою положил рядом с ней,
И только наладился сладко поспать,
Как наступило уж время вставать.
Негр большой ровно в пять двадцать пять
Стал Эухеньо жестоко пинать.
Мотыгу свою Эухеньо схватил
И в поле открытое с ней поспешил.
Прошло полчаса от начала работ,
И понял герой: никого не ебет,
Что он уже потом покрылся три раза.
Негры стоят не моргаючи глазом,
Работ не работают, рэп не читают
И семки с попкорном вовсю потребляют.
Сказал он: "Ребята, давайте со мной!"
Однако напрасно взывал к ним герой.
Совсем не хотела работать артель,
Хотела лишь, чтоб Эухеньо
Взмок Похуеску, как мышь под метлой,
Нервный он стал, раздраженный и злой.
Бросил мотыгу и сел посидеть,
Не прекращая сердито пыхтеть.
Старался он страсти напор усмирить,
Но негры стали к нему подходить.
Вновь в их глазах видел он изумленье:
Они удивлялись отсутствию рвения,
Что до этих пор проявлял наш герой.
И старший сказал: "Эухеньо, родной,
Мне кажется, бро, ты немного устал.
Я выдам тебе небольшой капитал.
Поешь поскорей, исхудал ты совсем.
Со мной поделись, я с тобою поем".
С такими словами он доллар извлек
И бросил его Эухеньо у ног.
Взглянул наш герой на зарплату свою,
Подумал: я морду уродам набью.
С этою мыслью он грозно восстал,
Сжал кулаки, всем вокруг показал.
Светились глаза его алым огнем,
Сверкала слюна над опасным клыком.
Мотыга от взгляда его взорвалась,
А плуг треснул с громким и праздничным ХРЯСЬ.
И все негры в ужасе бросились прочь.
Сокрыла их всех подступавшая ночь.
Остался вампир наш на свете один
И понял, что сам он себе господин
И может пойти, куда ноги ведут,
Уж коли его в этом мире не ждут,
Похоже, нигде. Сам судьбу он создаст
Свою, тогда больше никто не предаст,
Никто не соврет и не бросит никто.
Румын ли, цыган ли, иль лошадь в пальто.
***
Пошел Эухеньо на свет огоньков,
Пришел к череде батонружских ларьков,
Узрел на стоянке большой грузовик,
И тот грузовик в его сердце проник.
Подумал герой наш: "На нем доберусь,
Куда захочу я. Поеду катнусь.
В конце концов, нечего больше терять.
Готов я решиться машину угнать".
И с мыслью такой подошел он поближе,
Со мраком сливаясь, пригнулся пониже,
Подкрался, схватился за дверцу рукой,
И что ж!
– оказалась та незапертой.
Совсем без труда удалось Эухеньо
Транспорт угнать, совершить преступление.
Ехал он по скоростному шоссе
И попивал вкусный кофе глясе.
Заметил герой по прошествии часа -
За ним некий автомобиль увязался:
Сверху мигалки, и воет сирена.
У Похуеску все шло охуенно.
Он превратился в летучую мышь,
Выключил фары - едва различишь,
Скорость втопил, до двухсот разогнал