Сердце Эухеньо
Шрифт:
Богом дождя он работать изволил.
Чаша в руках у него непростая -
Туда сердца жертв приношения кидают...
Ох, что это я! Не кидают - кидали.
Уж многие годы тут не убивали.
Но можешь энергию ты ощутить.
Для этого надо отвара отпить.
Я знаю древнейший индейский рецепт.
Шаманской науки я младший адепт.
Как только отвара ты выпьешь, мой друг,
Твой станет богами украшен досуг.
Но ты не волнуйся, они
Не требуют крови, сердец и костей.
Просто красивый цветной пантеон.
Ну что ж, выпей и закуси. Вот лимон".
Флягу Пчелиньо ему протянул.
Герой из нее обреченно глотнул,
Долькой лимона отвар закусил,
Снова присел и совсем затупил.
Скоро уж стало казаться герою,
Что все шевелилось вокруг, как живое.
Чак подмигнул и немного привстал,
Трон ягуаровый громко урчал.
На ноги поднялся наш Эухеньо,
И началось тут светопреставление.
Чудищей стадо неслось по стене,
Голос Пчелиньо под сводом гремел:
"Чак, добрый вечер! Я жертву принес!
(Я молодец, я такой виртуоз!)
Ты посмотри на него, дорогой -
Он же вампир и к тому ж голубой,
Негр, румын и цыган, полагаю.
Его я покушать тебе предлагаю!"
Тут осознал Эухеньо обман:
Гид оказался совсем хулиган.
Снова с предательством встретился он,
Вновь был нещадно судьбой ущемлен.
Тут уж не выдержал наш Похуеску -
Заговорил он достаточно дерзко:
"Буенос ночес, божественный Чак.
Вы в жертву хотите меня или как?"
Чак громогласно ответил ему:
"В жертву хочу и, конечно, приму!"
Хоть жертвой стать Похуеску боялся,
Жить средь предателей он заебался,
Поэтому тоном суровым изрек:
"Что ж, очевидно, исчерпан мой срок!
Давай, Чак Мооль, вырви сердце мое.
Оставь себе плащ, левый клык и белье.
Пчелиньо, предатель, козел и мудак!
Хотя бы родителям ты передай,
Что я до последнего думал о них.
Они мне последние скрасили дни".
Исторг Эухеньо большую слезу,
Пальцем еще ковырнулся в носу,
Слюни пустил, а затем продолжал:
"Мир этот мерзкий меня заебал!
–
После чего злобно выдавил прыщ.
–
Пусть я убог, но душою не нищ!
Однако смеется судьба надо мной!
Где бы я ни был, везде я чужой.
Друга пытался не раз завести,
Даже порою друзей коллектив -
Не суждено было сбыться мечтам,
Были мечты мои всем по хуям.
В душе не осталось мечты никакой.
Давай же убей меня, бог, боже мой!"
Чак удивленно бровями махал
И Похуеске
"Что же не так?
– продолжал Похуеску.
–
Я ведь не груб, и совсем я не дерзкий.
Вежливость я проявляю всегда,
Не обижаю людей никогда.
Чак, ты ведь бог - не известно ль тебе,
Что изменить мне в унылом себе,
Чтобы найти хоть каких-то друзей?
Если не знаешь, скорее убей!
Жить потому что уж так нету сил.
Может урод я, а может дебил?
Может в моем воспитании пробел?"
Чак от такого вконец охуел.
Он в темноту кулаком погрозил
И громогласнейше провозгласил:
"Жрец мой Пчелиньо! Что это за хрень?!
Что, бля, за негроподобный олень?
Жрать я такое сейчас не могу.
Вдруг я желудок перенапрягу?
Храбрых сердец я вовек лишь вкушал,
Статных, красивых я воинов жрал.
Это унылое черное чмо
Хуже, блять, чем помидор с ГМО.
Думаю, что, его плоти вкусив,
Я могу стать неприятен и вшив.
Давай-ка отправлю его я к хуям.
Другие пусть им занимаются там,
А ты приведи мне кого повкусней,
А то станешь сам скоро жертвой моей!"
Тут Чак-Мооль заклинанье сказал,
И наш Похуеску мгновенно пропал.
Что стало с Пчелиньо, не знает никто.
Однако, читатель, я думаю, что
Все льется кровь жертв по ладоням Пчелиньо,
Как льется задорно строфа августинья.
***
Во тьме Эухеньо летел и молился
И вскоре на гору цветов приземлился.
Там сад бурно цвел, колосилась трава.
Услышал герой наш такие слова:
"Ты что здесь забыл, мерзкий ты человек?!
Ты что, целиком потерял интеллект?
Единолично я тут нахожусь,
К верховным богам дохуя отношусь!
Светится лихо мое оперенье.
А ты кто такой?" Отвечал Эухеньо:
"Я тут оказался по воле чужой.
Послал меня к вам один бог дождевой.
Зовут Эухеньо меня, Похуеску.
Должен сказать, ваши перья прелестны.
Да и жилище вообще ничего.
Похоже, великое вы божество".
Змей в оперении был удивлен.
Очень давно жил изгнанником он
И не слыхал много лет добрых слов.
Привык быть воинственен, зол и суров
И даже не знал, что ему отвечать,
И в этой связи предпочел промолчать.
Тогда Эухеньо решил продолжать:
"Змей, дорогой, меня бросила мать,
Когда был юнцом я. Приехал я к ней,