Сердце фейри
Шрифт:
Тоска по дому заполнила ее, когда в хижине запахло мукой и пекущимся хлебом. Ее сестры любили свежий хлеб, и Сорча всегда подавала его им в конце ночи. Они не тратили ни монеты зря. Запах борделя был запахом дома, а не работы, и смех поднимал их настроение по ночам.
Она сильно скучала по ним. Она посмотрела на луну за окном, пожелала родне спокойной ночи.
Все ее надежды и желания улетели к морю. Она молилась, чтобы они были здоровыми и счастливыми. Она надеялась, что Розалин вышла за того
— Прошу, пусть папа будет жив.
Она не могла влиять отсюда. Оставались лишь желания и мечты. Может, Туата де Дананн услышит ее и поможет ее семье.
Писк перебил ее мысли.
— О? — Сорча повернулась и уперла руку в бок. — И что это значит?
Боггарт отказывалась говорить, но Сорча была уверена, что фейри умела. А пока она тихо пищала, оставаясь в мороке.
Сорча разглядывала хижину, пытаясь понять, что заставило Боггарта заговорить. Хлеб был на огне, но еще пекся. Жуки в открытое окно не залетали. Огонь ревел, был хорошей температуры.
Все было на месте. Сорча пожала плечами и покачала головой.
— Прости, я не знаю, что ты пытаешься сказать. Было бы проще, если бы ты заговорила словами.
Еще писк, уже громче, чем первый. Он эхом разнесся по комнате.
— Я не знаю, чего ты хочешь, Боггарт!
Существо много раз пискнуло, стало видимым. Боггарт сбросила морок, открыла свой истинный облик. Худая, морщинистая, с тонким покровом белой шерстки на груди, она напоминала крысу-альбиноса. Ее голова едва возвышалась над кроватью.
Она указала узловатой рукой на дверь. Сорча отметила, что у Боггарта были раздутые кончики пальцев, а потом посмотрела, куда она указывала.
— Дверь?
Гул сотряс деревянную раму, и доски выгнулись. Сорча вздрогнула. Она задела бедром горшок с мукой, и он разбился об пол. Белое облако поднялось в воздух, мука покрыла пол.
Она выругалась, представляла уже, что нужно собрать руками всю муку в горшок. Сорча опустилась на колени и притянула горшок к себе, но попытки убраться были тщетными.
Грохот не прекращался.
— Кто там? — крикнула она.
Может, лучше было убрать все метлой. Она посмотрела на солому в паутине. Этим она испортит муку. Нужно что-то чище.
Боггарт завизжала, подпрыгивая и указывая на дверь. Грохот стал еще громче, что казалось невозможным.
Сорча отклонилась, уперла ладони в муке в бока и посмотрела на потолок. С каких пор она стала нянчиться и попадать в ужасные моменты? Она не собиралась бояться того, кто не мог войти в хижину ведьмы, защищенную чарами, написанными куриной кровью.
— Боггарт, хватит кричать.
Она не послушала Сорчу. Боггарт заголосила еще громче. Высокий
— Прошу, перестаньте стучать! — закричала она. — Я иду! Мне просто нужно тут разобраться и…
Стук прекратился.
Сорча выдохнула с облегчением. Грохот она убрала, осталось уговорить Боггарта замолчать.
Оставив муку на потом, она поспешила к паникующей фейри. Сорча знала, как успокоить детей, это был один из ее лучших талантов. Боггарт не могла от них отличаться. Она была одного с ними размера.
Сорча просунула руки под подмышки фейри и подняла ее. Как ребенок, Боггарт тут же обвила ногами талию Сорчи. Она тяжело дышала ей на ухо, но хоть перестала кричать.
— Шш, — шептала Сорча, раскачивая ее. — Все хорошо. Уже не нужно кричать, малышка.
Хоть ее мех казался жестким, Боггарт оказалась мягкой, как кролик. В отличие от Циана, Боггарт была без одежды. Ее нога постоянно двигалась у живота Сорчи. У нее было три пальца. Три толстых пальца, которые заканчивались черными тупыми ноготками.
Стук зазвучал снова. Боггарт пискнула и прижалась острым носом в шею Сорчи.
— Шш, все хорошо, — повторила Сорча и пошла к двери. — С тобой ничего не случится. Наверное, Пикси принесла еще еды.
Она надеялась.
Фейри прилипла к ней, как вторая кожа, Сорча переступила муку и схватила кольцо на двери. Она помолилась богам, что слушали. Если это был блуждающий огонек или что-то еще ужасное, Сорча сразу потеряет сознание.
— Лучше бы было хорошее, — прошептала она.
Она приоткрыла дверь на трещину, чтобы увидеть, кто за ней, но не впустить.
Тусклые сумерки мешали разглядеть хоть что-то. За дверью было пусто. Ни мостика, ни луны. Чернота.
Сорча вскинула бровь. Это было необычно.
Что-то пошевелилось во тьме, и она сосредоточилась. Это была не тьма, а такая темная ткань, что напомнила ночь.
Только один на острове носил бы такое.
Сорча открыла дверь и посмотрела наверх. В свете луны на нее смотрел хозяин острова. Его плащ мешал понять, куда он смотрел, но она ощущала жар его взгляда, как физическое прикосновение.
— Добрый вечер, — сказала она. Ее слова были быстрыми. Она не хотела его сегодня видеть.
— Что это?
Сорча моргнула.
— Лучше бы вам уточнить.
— В руках.
— О, — она посмотрела на Боггарт, сжавшую крепче шею Сорчи. — Это Боггарт.
— Я знаю, кто это, но почему она не в мороке?
— Вы напугали ее.
— Я напугал? — прорычал он.
— Этот стук напугал бы даже самых смелых.
Огонь затрещал, уголек пролетел по комнате. Его свет озарил на миг его черты, сверкнул в его глазах, и Сорча поежилась.