Сердце и Думка
Шрифт:
Пройдя улицу, Поручик повернул назад, пошел по другой стороне, посматривая сбоку на окно… Опять поклонился… потом снова оглянулся и еще раз оглянулся.
Зоя смотрела уже в эту сторону.
Поручик снова встретился, но в этот раз он был уже смелее: не доходя до окна, он свернул в ворота. Пятница — был его день.
— Одеваться! — вскричала Зоя и торопливо бросилась к туалету, развила косу, расчесывает ее сама, крутит на пальцах локоны, приказывает подать голубенькое кисейное с цветами — нет! новое гродерьен — или нет! шитое буф-муслиновое. [96]
96
Гродерьен —
— К чему ж вы одеваетесь, барышня: гостья уж уехала.
— Очень рада! подай мне бирюзовые серьги! — отвечала Зоя.
Она как будто переродилась; все в ней забушевало, заходило волной.
В гостиной Поручик беседовал с Натальей Ильинишной. Романа Матвеевича не было дома.
Поручик, смущенный появлением кумира любви, как он мысленно называл Зою, не в состоянии был продолжать рассказы о фруктовой службе и о войне. Приветливый поклон Зои и быстрый взгляд, кинутый на него, лишил его памяти. Он поклонился ей, присел на краешек стула, устремил глаза на кивер и замолк.
— Так вы в каких же местах на войне были? — спросила Наталья Ильинишна.
Покуда Поручик высчитывал свои походы, Зоя внимательно его рассматривала.
В первый раз заметила она, что у него очень хорошенькие усики, и глаза очень хороши: черные, с длинными ресницами, густые брови дугой.
— Неужели вы были на войне? — спросила она его с удивлением.
— И в турецкую, и в польскую, — отвечал Поручик.
— И эти кресты вы получали за сражение? — продолжала Зоя, смотря на медали, украшавшие грудь Поручика.
— А скажите, пожалоста, — перервала Наталья Ильинишна, — где это крепость Шумла? [97] Двое из моих крестьян были там при полку маркитантами, — рассказывают и бог знает сколько чудес.
— Эта крепость находится в Булгарии, — отвечал Поручик.
— Хм! а они, дураки, сказали мне, что в Турции!
— Да это все равно-с.
— Как все равно? Турция и Булгария — все равно?
Поручик плохо знал историю; но слыхал, что турки не называют себя турками, а Турцию — Турцией.
97
Крепость Шумла — крепость на Дунае, осада которой была важным событием русско-турецкой войны 1828–1829 гг.; А. Ф. Вельтман принимал в этой войне непосредственное участие.
— Все равно, — отвечал он, смешавшись, — потому что собственно Турции нет: это выдуманное название.
— Как выдуманное? да что ж там вместо Турции?
— Там-с… Булгария, да Греция, да еще Молдавия, да еще… ей-богу, позабыл…
— Так, стало быть, булгар да греков называют турками?
— Да-с, нет-с… Турками называются те, которые веруют в Магомета.
— Так, стало быть, если и русский примет Магометову веру, также будет турком?
— Так точно.
— Вот этого я не знала. А скажите, пожалоста, что ж это такое
— Турецкой границей называется река Прут… [98] Мы там стояли… содержали пикеты.
— А велика эта граница?
— Очень большая: верст до восьми сот.
— Восемь сот верст! это ужас! и все это тянется султанская земля?
— Точно так-с.
— Какая необъятность!
Истощив все любопытные вопросы, Наталья Ильинишна задумалась.
Зоя не принимала участия в этом разговоре: она посматривала на Поручика и перебирала колоду карт, лежавшую на столе. Ей наскучили расспросы матери.
98
Прут — левый приток Дуная.
— Вы умеете играть в карты? — спросила она Поручика.
— Довольно плохо, — отвечал он.
— Садитесь со мной играть.
Поручик повиновался, пододвинул стул к круглому столу перед диваном, вынул из кивера платок и, казалось, хотел стереть с лица выступивший огонь.
— Какие ваши козыри?
— Пики, — отвечал он, откашливаясь.
— А мои — черви.
Зоя сдала; началась игра, молча. Зоя ходила, смело вглядываясь в Поручика; Поручик ходил, робко всматриваясь в Зою.
В первый раз показался ему тесен мундир; он совершенно задыхался.
Долго продолжалась игра, продолжалось и ненарушимое молчание, покуда Наталья Ильинишна сидела подле; но она, наконец, вышла.
— Это скучно, — сказала Зоя, — давайте играть в пять карт, только, смотрите, чур, не плутовать! слышите ли?
И она сдала Поручику пять карт и себе пять карт, вскрыла козыря и положила на него колоду. — Ходите! Поручик пошел с пары и положил на придачу козыря.
— О, какие вы щедрые!.. приняла. Ходите!
Поручик еще раз пошел с пар и, дополняя игру, взял ошибкой лишнюю карту. Глаза Зои были настороже.
— А! вы плутуете! — вскричала она, удержав руку Поручика.
— Ей-богу, я ошибся, — сказал он.
После нескольких ходов Зоя приподняла карты в колоде, чтобы подсмотреть козыря.
— Ах, Зоя Романовна, как можно подсматривать! — осмелился заметить и Поручик с своей стороны.
Поручику показались очень приятны нежные удары по руке. Пример был подан Зоей, он стал последовать ему: сдав лишние карты, подсматривать козырей, ходить не с пар.
Плутовство началось с обеих сторон; то Зоя ловит контрабандные карты и Поручик останавливает ее; то он покроет пики бубнами или старшую младшей и Зоя поймает его. Очень весело! Но приезд Романа Матвеевича восстановил честность в игре, игра стала ужасно скучна.
— Вы непременно будете у нас в воскресенье? — сказала Зоя Поручику, когда он собирался домой.
В воскресенье то же плутовство, воровство, и полицейская исправность ловит преступные руки.
Зое ужасно как понравилось играть в карты; но только с Поручиком. Когда Поручика нет, Зоя не выходит из своей комнаты. Все прочие соперники, являясь в обычные дни в дом Романа Матвеевича, почти совсем не видят ее.