Сердце ночи

Лопатто Михаил Осипович

«По желтоватым занавескам…»

По желтоватым занавескам Заря отливами легла. Таинственным мерцают блеском, Без рам, большие зеркала. В них лунный сон еще гнездится И спящая отражена, Вся в кружевах. Черны ресницы, И плеч округла белизна. Но луч на все кладет румяна И тонкой пылью золотит Флакон Герлена и Леграна И черный твой Александрит.

«Моей

души прозрачно дно…»

Моей души прозрачно дно И ничего в ней нет. Лишь бледно-желтое вино И легкий смех Марьет. Летит бесшумно в ночь мотор, И ласков лисий мех, И мне отраден темный взор И легкий, легкий смех. Всегда с огнем нестись вперед, Сливая свежесть уст. О мрак ночей! О плавный лёт И взор, который пуст.

«Ты сидишь в углу дивана…»

Ты сидишь в углу дивана, Нервно комкая платок. Тонко-тертые румяна Оживляют бледность щек. Как всегда изящны позы И надушен пряно мех. Для меня же боль и слезы Прикрывает громкий смех. Наша близость все печальней, Все измученней сердца. То, что было в нашей спальне, — Признак близкого конца.

«Еще бледна ты и безвольна…»

Еще бледна ты и безвольна, И грусть легла у слабых уст, Но так покорно, так безбольно, Так упоительно я пуст. У зеркала для туалета Ты пудришь лоб, лицо склонив, И нежно просишь, неодета, Чтоб застегнул я сзади лиф. Но я изнеженно и кротко Влюблен, упав на скользкий пол, В твою неровную походку И в твой надушенный подол. Побудь еще полуодета, Склонись, улыбкой опьяня, И здесь, на холоде паркета, Люби безвольного меня.

«Твой горький рот, пропахший никотином…»

Твой горький рот, пропахший никотином, Так сладостно с моим играет ртом, Твой темный взор, доступный всем мужчинам, Так полно отражен в моем. И меж грудей пахучая долина Горит огнем моих безумных губ. Прильнул, дышу отравой никотина, И падаю, как труп.

«Чужие люди подходили…»

Чужие люди подходили К тебе смеясь. Казалось, в мире все забыли Про нашу связь. С тобой любезничал мужчина, А я бледнел И, нагибаясь у камина, Ладони грел. Конечно

так: «ничто не вечно». В твоем саду Я только странник, только встречный, И я уйду.

Мимолетное

Глаза, голубые когда-то, Опавшие в сети морщин (На фоне багряном заката, Над паром зеленых долин!) Сидим на скамейке бульвара. Под ветром укуталась в мех (Тепло и духи будуара, Касания, в дрожи, и смех!) У лаковых плит пьедестала Дочурка (похожа, светла)!.. Взяла за рукав, прошептала: «Ты помнишь? Но та умерла…»

КРУГЛЫЙ СТОЛ. («ОМФАЛОСЪ» ПЕТРОГРАД-ОДЕССА. 1919)

ВОКРУГ СТОЛА

«Веселье с песней сплетено вокруг стола…»

Веселье с песней сплетено вокруг стола. Остроты, ласки и вино вокруг стола. Желанен каждый гость, и есть для всех венок, И каждый дружбы лишь звено вокруг стола. Мы пьем из кубка одного: не хочешь — пей! Эрота славить нам дано вокруг стола.

<1917>

«Как нежно, без косметики, румян, кто любит…»

Как нежно, без косметики, румян, кто любит, Благословляет розу и бурьян, кто любит! Богатства копишь ты, о радости забывший, Но что тому товаров караван, кто любит! Скопец угрюмо пьет, один в кругу бутылок, От первого бокала томно пьян, кто любит. Тот за столом пленительной чертой отмечен И звездным светом тайно осиян, кто любит.

<1917>

ПЛЕННЫЕ ПЕСНИ

«Только пленных песен звуки…»

Только пленных песен звуки, В кольцах матовые руки, Легкий вздох, цветная шаль… Нет, не хочется шербета. Слишком сини волны света, Пахнут розы и миндаль. Кременистая долина, Сакли, чахлая маслина, Птица в клетке — все в плену, Не спускаться с плоской крыши, Петь, а песня тише, тише, Словно просится ко сну.

<1916>

«Брат, проснись! Пропел петух свежесть зорь…»

В. Бабаджану

Брат, проснись! Пропел петух свежесть зорь, Усыпляет рои мух свежесть зорь. Уговор: не трогать роз, скромным быть, Восхваляя, как евнух, свежесть зорь. На попойке шумной ты был вчера, Тем отрадней встретит дух свежесть зорь.

<1917>