Сердце прощает
Шрифт:
– Ну как, будет толк?
– спросил Борис.
– Думаю, будет, и еще какой!
– ответил Виктор и негромко свистнул, давая сигнал к отходу.
Обратно шли поспешно. Тянуло теплым ветром. Виктор все чаще с тревогой посматривал на занимавшуюся бледную зарю. К пяти часам утра подошли к деревне Васильки. Еще сохранялась ночная тишина, только на другом конце деревни отрывисто тявкал пес.
– Кажется, все в порядке. Нигде ни единой души, - промолвил Борис и первым вошел в сарай.
Они не заметили, что в огороде,
Отложив в сторону автомат и сняв с пояса гранаты, Виктор повалился навзничь на ворох соломы. Прошло не больше минуты, и он, вскочив, предупредил товарища:
– Тихо!
Они затаили дыхание и тут уже уловили доносившийся до них шум далекого поезда. Прошло несколько томительных минут, и вдруг далекая окрестность огласилась раскатом взрыва.
– Ну вот, я же говорил! Я же знал, что так и будет. Я же чувствовал, - обрадованно повторял Виктор.
– Интересно, что там было, в поезде?
– Что бы там ни было, это не важно. Главное - путь разрушен. А теперь мы можем свободно перекурить и отдохнуть.
В этот день они спали долго и крепко.
В три часа дня к ним зашел Илья, принес в чугунке обед. Пока ребята подкреплялись горячим борщом, Бугров поделился последними новостями. Взрывом, как стало известно, уничтожен воинский эшелон. Железнодорожное движение прервано.
– Немцы переполошились, - продолжал рассказывать Илья.
– По всей округе идут обыски и аресты подозрительных, комендант грозится расстрелять всех задержанных, если не найдут виновных.
– Надо глядеть в оба, - озабоченно произнес Виктор.
Еще днем Илья проводил невестку, жену и внучку в соседнюю деревню к тетке.
Леонтий, провожая мать, то и дело обращался к ней, что-то наказывал ей.
Высокая, с худым пожелтевшим лицом, мать не сводила взгляда с сына и, покачивая головой, вытирала фартуком влажные глаза. Переведя взгляд на мужа и неожиданно всхлипнув, сказала:
– Я прошу тебя, Илья, присматривай за сыном, мало ли что может быть. А ты, сыночек, будь осторожен, под пули-то зря не лезь, делай все с умом.
– Ну что ты, мама, я разве маленький. Вон ребята, насколько младше меня, а уже воюют, - ответил Леонтий.
– Ничего, мать, не волнуйся, мы там будем не одни. Ты сама-то береги себя, - сказал Илья.
– Будут нас спрашивать, скажи, уехали промышлять в район, на заработки.
– Скажу, ладно, - тихо произнесла мать.
...А когда на деревню опустилась вечерняя мгла, Илья пригласил Виктора и Бориса в дом поужинать, чтобы потом вместе с ними и сыном Леонтием отправиться на партизанскую базу. Для предосторожности дверь в сенях закрыли на засов. Окон не занавешивали, но и огня не зажигали, за столом разговаривали вполголоса.
Борис сидел у окна, всматривался
– Тихо!
– сказал он вдруг и насторожился. За окнами послышались чьи-то шаги, а в глаза ему бросились силуэты с хорошо знакомыми рогатыми пилотками.
Виктор подскочил к нему и вскрикнул:
– По-моему, немцы!
– Может быть, это Антон - поляк-переводчик? По старой памяти он иногда заходит ко мне, как к бывшему старосте, - пояснил Илья.
В калитку раздался стук.
– Что будем делать?
– с тревогой спросил Борис.
Стук в дверь повторился снова, но уже нетерпеливо и громко.
– Идите откройте дверь и с Леонтием постарайтесь проскочить в огород, - шепнул Виктор Илье Бугрову.
– Кто здесь?
– громко спросил Илья.
– Открой!
– прозвучал повелительный голос.
– А в чем дело? Что вам нужно?
– Не рассуждай, открывай немедленно, - грубо прозвучал тот же властный голос.
– Господин Антон, так это ты?
– Да, я - Антон, открывай.
– Так бы сразу и сказал, - притворно-равнодушно ответил хозяин.
В сени ворвались сразу трое, кто-то еще топтался на крыльце. Притаившиеся в избе слышали все, что творилось за дверью. Было ясно, что через какое-то мгновение им лицом к лицу придется встретиться с врагом.
Перешагнув порог, фашисты сразу же фонариками стали шарить по углам. Не обнаружив ничего подозрительного, они направились дальше.
Открывшаяся дверь заслонила партизан, замерших возле стены. "Что делать?" - лихорадочно пронеслось в голове Виктора, и он решил первым атаковать врага.
– Руки вверх!
– крикнул он и в тот же момент дал короткую очередь из автомата. Грузно, со стуком упавшего оружия, скошенные пулями фашисты повалились на пол. Виктор с Борисом перебежали в переднюю комнату и залегли перед высоким порогом.
За окнами взвились вверх осветительные ракеты. Град пуль обрушился на осажденный дом, зазвенели разбитые стекла.
Борис в открытую дверь послал ответную очередь из автомата.
Бухнул взрыв, и в ту же минуту в окно влетела и шлепнулась на кровать бутылка с зажигательной смесью. Вспыхнуло белье. Огонь прополз по стене.
– Сволочи!
– выругался Виктор.
– Хотят нас изжарить.
– Ничего, не изжарят, пока мы живем... Только я весь в крови, сказал Борис и вдруг предложил: - Слушай, Витя, попробуй, подай команду от имени Антона о прекращении огня, может, выберемся... Не тяни, друг, припомни свой запас немецких слов.
– Хальт ан цу шиссен! Зи шиссен дох директ ауф унс! Геет дох хераус! (Прекратите стрельбу! Тут недоразумение! Вы стреляете по своим!) - громко прокричал Виктор.
У немцев, вероятно, возникло замешательство. Стрельба стихла совсем, и в ответ из сарая послышался какой-то крик, а затем ясный возглас: