Сердце Скал

Tesley

Кардинал постоял еще немного, а потом грузно опустился обратно в кресло.

— Когда вы покинули столицу? — сухо осведомился он.

— Меня увезли из Олларии в ночь на восьмое число прошлого месяца.

— И с тех пор вы не получали никаких известий?

— Никаких, ваше высокопреосвященство.

— Ну что же… — Кардинал принялся копаться в бумагах на своем письменном столе. — Я расскажу вам последние новости из Олларии, но при одном условии, ваша светлость. Вы, в свою очередь, должны будете поведать мне – совершенно искренне и без утайки, как сказали бы своему

духовнику, какое отношение вы имеете ко всему этому.

Ричард гордо вскинул голову.

— Я никогда не лгу, ваше высокопреосвященство, — заявил он. — Все, что касается меня самого, я готов рассказать совершенно откровенно. Но есть некоторые тайны, которые принадлежат не мне.

Кардинал оторвал взгляд от бумаг и задумчиво посмотрел на Дика, словно оценивая его.

— Хорошо… К этому мы еще вернемся, герцог. Только прошу вас помнить, что новости из Талига доходят до Агариса с опозданием. Наши гонцы добираются от Олларии до Святого престола девять дней, так что о событиях последней недели я не в силах вам рассказать.

Всего девять дней! Однако! Оказывается, у Агариса налажена отличная эстафета в Талиге, а он даже не подозревал об этом.

Кардинал извлек из вороха бумаг какое-то письмо и выжидательно взглянул на Ричарда. В его ясных голубых глазах зажегся непонятный огонек.

— Итак, ваша светлость, вот вам ваши новости. Восьмого дня Весенних Молний, прямо в день вашего отъезда, в Новом королевском дворце в Олларии произошла крупная ссора между пятью Людьми Чести и герцогом Алвой. Состоялся вызов, дуэль была назначена на следующий день в ныне заброшенном Нохском аббатстве. Герцог Алва согласился драться со всеми своими противниками по очереди; самой последней должна была состояться дуэль на линии.

Ричард почувствовал, что холодеет.

— Кто… эти Люди Чести? — спросил он вмиг пересохшими губами.

— Оба брата королевы, брат герцога Придда, граф Килеан-ур-Ломбах и капитан Феншо-Тримейн. Линии требовал последний.

Ричард чуть-чуть потряс головой: у него перед глазами закружились какие-то странные серые мошки.

— А монсеньор… Герцог Алва… Он жив? — спросил он надтреснутым голосом.

Кардинал созерцал юношу с явным любопытством – настолько сильным, что ответил не сразу.

— Герцог жив, — наконец подтвердил он после короткой паузы (Дик, невольно затаивший дыхание, облегченно выдохнул). — Чего нельзя сказать о его противниках.

— Что?! — испуганно воскликнул Ричард.

— Все противники герцога Алвы мертвы, — жестко повторил кардинал. — Граф Килеан-ур-Ломбах и граф Ариго погибли на месте. Брат герцога Придда умер вечером того же дня. Капитан Феншо-Тримейн успел нанести своему противнику удар, который стал бы смертельным, но Алву спас медальон Повелителей Ветра, висевший у него на груди… Поэтому сейчас в Олларии сильно оживились слухи о том, что герцог – ставленник самого Леворукого… Что же касается графа Энтрага, то ваш господин просто зарезал его безоружного. Тот попытался бежать… Хотите сами прочитать донесение, ваша светлость?

Ричард не услышал последнего вопроса. Обхватив руками голову и зажмурив глаза,

он тихонько раскачивался в кресле, стараясь удержать рвущийся из груди вопль. Кардинал смотрел на него взглядом сьентифика-естествоиспытателя. Столь сильное выражение чувств говорило о многом. Его высокопреосвященство решил выждать еще несколько секунд, прежде чем продолжать.

— Осталось только выяснить, ваша светлость, какое отношение вы имеете ко всему этому, — наконец, проговорил он, наблюдая, как Дик зарывается пальцами себе в волосы.

— Это я… Это я во всем виноват… — пробормотал Ричард, уставившись прямо перед собой диким обезумевшим взглядом. — Я хотел спасти их… И выдал… Выдал всех… Это я их убил! Создатель!..

И Дик в отчаянии рванул себя за волосы.

Во взгляде кардинала что-то промелькнуло. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что это сочувствие. Он снова поднялся с кресла.

— Довольно, — сказал он, мягко отводя руки Ричарда и утешающе похлопывая его по спине. — Я вижу, что вы действительно нуждаетесь в совете и помощи. Вы не ошиблись, принеся сюда тяжкое бремя своих тревог и невзгод… Я приму вашу исповедь прямо сейчас, сын мой.

Глава 3. Агарис. 4

4

Это была странная исповедь. Если бы в тот момент Ричард мог рассуждать хладнокровно, он заподозрил бы, что магнус Ордена Милосердия одержим грехом любопытства. Кардинал выпытывал подробности отношений Дика с его эром и задал множество вопросов об Августе Штанцлере. Казалось, что это не исповедник выслушивает признания грешника, а глава Тайной службы принимает доклад своего агента – и агента довольно бестолкового. Ричард послушно пересказал свой последний разговор с Алвой, однако, когда он дошел до попытки отравления, кардинал вскипел:

— Вы совершили тяжкий грех, сын мой! Вы посягнули на жизнь ближнего своего, которому, сверх того, клялись в верности. Разве присяга оруженосца не предполагает, что жизнь вашего господина должна быть для вас так же свята, как ваша собственная?

Ричард низко опустил голову.

— Поэтому я посягнул и на свою, отче, — пробормотал он, терзаясь угрызениями совести.

— Это вас не оправдывает! — живо воскликнул кардинал. — Совсем напротив! Подобное намерение только отягощает ваш грех. Вы хотели усугубить клятвопреступление и убийство еще и самоубийством. Разве не сказано в Эсператии, что поднявший руку на себя самого оскорбляет Создателя? Жизнь – это бесценный дар Его, а вы хотели распорядиться судьбою сразу двух людей как отпетый игрок, бросающий на кон очередную мелкую монету!

Возмущение исповедника заставило Дика окончательно пасть духом.

— Но что еще я мог сделать? — все же возразил он, обращаясь к подушечке для коленопреклонений, на которую опустился в начале исповеди. — Я пытался убедить эра Рокэ, пробовал поговорить с ним откровенно… И вы сами видите, к чему это привело!..

На сей раз Дик не стал рвать на себе волосы. Теперь осознание случившегося камнем свалилось ему на сердце. Пятеро человек погибли на дуэли из-за его ошибки!.. Плечи его поникли.