Сердце Скал
Шрифт:
«К тому же», – внезапно осенило Ричарда, когда его обратно заталкивали в карету, – «монсеньор не отдал меня на потеху Дораку. Может быть, он совсем не так доверяет этому мерзавцу, как хотел бы показать?». На этой утешительной мысли Ричард остановился и решил подождать развязки. Тем более, что в таком жалком состоянии он все равно был ни на что не годен.
Вечером четвертого дня отряд, сопровождающий карету с герцогом Окделлом, достиг какого-то старомодного провинциального городка. Дик никогда не бывал в юго-западных областях Талига, но узнал местность, знакомую ему по описаниям. Суавес вел их
Остановку сделали неожиданно рано. Впервые за все время пути пажу разрешили остаться на ночь со своим господином. Стало ясно, что они почти достигли места назначения. Это внушало надежду: Суавес, видимо, ждал последних распоряжений. Будет ли это письмо или приказ, но ситуация должна проясниться.
Встав, Ричард оделся и терпеливо прождал около часа, чутко прислушиваясь к голосам на улице и в доме. Однако прибывший кэналлийский гонец явно не торопился подниматься в каморку герцога Окделла. По-видимому, Алва считал излишним сообщать оруженосцу о его будущей судьбе. Нервы Ричарда, наконец, не выдержали, и он яростно забарабанил в дверь: в смежной комнатушке располагалось трое его охранников. Грохот, поднятый герцогскими кулаками, заставил их отодвинуть засов.
— Я желаю видеть рея Суавеса! Немедленно! — объявил Ричард появившейся в проеме смуглой физиономии.
Кэналлиец безучастно посмотрел на беснующегося аристократа и снова запер дверь. Дик глухо зарычал. Семейная история гласила, что эр Гордон Окделл, рассердясь, имел привычку швырять свои сапоги в голову нерадивым слугам. Ричарда так и подмывало продолжить семейную традицию, хотя матушка приводила ему этот пример исключительно как образчик недостойной Окделла несдержанности.
Пока Ричард со злостью оглядывал свой скудно обставленный номер в поисках достаточно тяжелого предмета, которым можно было бы шарахнуть в дверь, последняя снова открылась. Дик остолбенел от удивления: рей Суавес выполнил его приказ и явился.
Во время путешествия Ричард пару раз пытался заговорить с домоправителем, но тот только молча сверлил оруженосца ледяным взглядом надсмотрщика над рабами. И этот мошенник еще называет себя дворянином! Впрочем, говорят же, что все кэналлийские реи родятся из грязи.
— Вы желали видеть меня? — с явной неохотой процедил Суавес и после крошечной паузы неожиданно добавил: — Ваша милость.
Дик с трудом удержал рот закрытым. Кеннет, который в предыдущие десять минут забился в угол комнаты, опасаясь подвернуться под горячую руку, теперь высунул оттуда заинтригованный любопытный нос.
— Я… да… Я хотел бы знать, где мы. И каковы дальнейшие намерения монсеньора… относительно меня, — промямлил Дик, стараясь собрать разбежавшиеся мысли.
Где они находились, он приблизительно представлял, но хотелось бы знать наверняка…
— Мы в Брё, в Старой Эпинэ, — с прежней неохотой проговорил Суавес («Я не ошибся!»). — Отсюда до алатской границы не больше шести часов.
— Что мы здесь делаем?
— Нам приказано проводить вас до пограничной заставы. Вы едете в Алат.
В Алат?! Алат?.. Что ему делать
— Вы забываете, сударь, — произнес Дик, стараясь цедить слова сквозь зубы так же, как и Суавес, — что человек моего происхождения не может ехать «в Алат» или куда бы то ни было за пределы Талига без разрешения короля или своего эра.
— Таково распоряжение соберано, — выдавил из себя Суавес деревянным голосом. Сунув руку за пазуху, он извлек официального вида бумагу, которую подал Ричарду. — Ваш пропуск.
Ричард не удержался от мелочной мести: вместо того, чтобы протянуть руку, он кивнул Кеннету. Мальчишка ужом скользнул к Суавесу, выхватил у него пропуск и почтительно поднес своему господину, хотя тот стоял всего в шаге от кэналлийца. Суавес снес это унижение с невозмутимостью деревянного чурбана.
Бумага, врученная Ричарду, действительно оказалась пропуском. Юноша сразу узнал уверенный почерк и подпись своего эра. Господин Первый маршал приказывал пропустить герцога Окделла и его слугу в Алат, которые направляются туда по делу исключительной важности.
— И что же это за дело? — машинально спросил Ричард, пробегая глазами последние строчки.
Суавес повернулся к дверям. Один из охранников поспешно подал ему довольно объемистый пакет, зашитый в черную кожу.
— Здесь ваши инструкции, ваша милость. Вы вскроете их по прибытии в Граши.
Кеннет с прежней ловкостью выхватил сверток из рук Суавеса и с поклоном повернулся к своему господину. Ричард нерешительно взял пакет: на ощупь он определил, что это запакованная в кожаный мешок небольшая шкатулка вроде тех, в которых доставляют дипломатическую почту.
Эр Рокэ, как всегда, непредсказуемый, выбрал самый неожиданный вид наказания: дипломатическую миссию в Алат! До такого бы Дик не додумался…
…Впрочем, а наказание ли это? Может быть, Ворон ведет какую-то свою игру? Может быть, он намеренно отсылает Дика для каких-то своих целей, оруженосцу неведомых?..
А как же королева?
— А если я… — медленно проговорил Дик, словно пробуя пальцами воду, — а если я откажусь от этого поручения и не поеду в Алат?
— Я не советовал бы вам этого делать, ваша милость, — тут же откликнулся Суавес, и на сей раз в его голосе прозвучала открытая злоба. — Если вы попробуете вернуться, вас схватят за попытку покушения на особу Первого маршала и доставят в Багерлее.
Дику неожиданно стало весело. Пять дней галопом до алатской границы, еще столько же обратно! Властям Багерлее Суавес, надо думать, объяснит, что они поехали немного проветриться?
— А кто именно должен доставить меня в Багерлее? — поинтересовался Ричард, окидывая Хуана насмешливым взглядом. — Вы?
— Нет. Мои полномочия закончатся, как только я провожу вас до заставы. Если потом вам будет угодно делать глупости, это ваше личное дело.
Улыбка Ричарда медленно погасла. Так вот оно что! Алва все же обвинил его в покушении. Но, спаси и помилуй Создатель, если Ричард хоть что-нибудь в этом понимал! Зачем нужно было везти его на границу, чтобы сразу же обвинить в преступлении? Алва хочет сделать из него беглеца? При чем тут тогда миссия в Алат? Воистину, эр Август говорил правду: Ворон безумен и сам не знает, что происходит у него в голове.