Сердце Скал

Tesley

Мерзавец!

— Вот именно, — подтвердил Рокэ, глядя на Ричарда блестящими сузившимися глазами. — А также потомок предателя и отродье Леворукого. Хотите добавить что-нибудь еще, герцог?

— Ее величество, — прошипел, а точнее, прохрипел Ричард, поскольку его душило негодование, —все-таки мать ваших детей!

Алва едва не расхохотался.

— Если вы будете так положительно утверждать это, — язвительно заметил он, — то кардиналу Сильвестру не придется бесчестить королеву – вы прекрасно справитесь с этим сами.

Двуликая закатная тварь! Ричард едва

не застонал от разочарования. Почему, почему он был так уверен в порядочности своего эра, что даже убеждал в ней эра Августа? Почему он пошел на этот разговор, зная, чем грозит провал?.. Видит Создатель, только потому, что Катари любит Алву! Конечно, она отрицает это, но Ричард увидел правду в ее глазах, в ее жестах, в самом ее отчаянии. И он не мог поверить, что Катари… что можно не любить Катари в ответ. Нет, невозможно!.. Алва всего лишь по обыкновению издевается над оруженосцем. Ричард поднял глаза, поймал хищный взгляд своего эра и вздрогнул.

Ворон уже отошел к огню и теперь стоял, опираясь на камин, рассматривая Ричарда с таким вниманием, словно перед ним был не человек, а занятная книга.

— Вы когда-нибудь видели принца Карла или его сестер? — неожиданно спросил он.

— Н-нет.

— Понятно… Что ж, герцог, тогда запомните: если вы действительно такой верный рыцарь ее величества, какого разыгрываете, — Дик дернулся, и Алва, заметив это, усмехнулся, — вы должны всегда и везде утверждать одно, тем более, что это чистая правда: отцом детей королевы является король Фердинанд и никто другой.

Ричард вскинул голову:

— Прекрасно, монсеньор. Однако… Вы все-таки не допустите, чтобы Дорак начал бракоразводный процесс против королевы?

— Я могу вас утешить, юноша, — спокойно ответил Алва. — Королева относится к тем женщинам, которые вполне способны сами постоять за себя. Поверьте, она совершенно не нуждается в защитниках… и меньше всего – в вас.

Глава 1, вступительная. Покушение. 3

3

«Подлец!..» — горько подумал Ричард.

Ренкваха повторилась, как в навязчивом кошмаре. Алва опять выиграл, а Окделл опять проиграл. Но, святые угодники, что же такое произошло с ним, если он поверил в благородство этого врага?! Да, они сражались бок-о-бок в Варасте, но его отец тоже ходил в атаку вместе с Вороном! Разве это помешало Алве уничтожить Эгмонта Окделла?

— Вы странный поклонник, герцог, — произнес Алва, глядя на Ричарда прежним цепким взглядом. — Любовь – вещь эгоистическая, и мужчина, не задумываясь, отобьет любовницу даже у законного мужа. А вы целомудренно тревожитесь о крепости брачных уз.

Ричард не отвечал: при мысли о том, что он выдал Катари, он готов был взвыть в голос.

Алва отвернулся к камину и, словно потеряв к Дику всякий интерес, принялся рассеянно ворошить угли концом сапога. Казалось, он о чем-то задумался.

— Вы очень напоминаете мне героя одного нелепого романа, юноша, — негромко произнес он и тут же добавил, криво усмехнувшись: —

Истинного Человека Чести, разумеется… Так вот, этот достойный дворянин как-то решил, что должен посвятить свою жизнь восстановлению справедливости, помощи обиженным, защите угнетенных – в их числе, конечно же, и прекрасных дам. Он напялил на себя латы предков, за четыреста лет основательно проржавевшие, и отправился сражаться со злом во славу некой благородной девицы… которая ею не была.

Ричард сжал зубы, сунул руки в карманы и медленно выпустил из легких воздух, пытаясь сохранить остатки самообладания. Хватит! Он больше не даст себя спровоцировать. Кончики его пальцев ударились обо что-то твердое, и он вздрогнул как от удара молнией.

Алва поднял голову и внимательно посмотрел на него. Красные сполохи на лице Ворона придавали ему вид Закатной твари.

— К несчастью, — продолжала тварь скучным голосом, — безумец видел вокруг себя только химеры. Овцы представлялись ему войском, мельницы – великанами, нищенствующие монахи – язычниками… Впрочем, последнее, может быть, не так уж и неверно. Разумеется, его попытки восстановить справедливость ни к чему не приводили, если не считать телесного ущерба лично для него. Однако во всех своих бедах рыцарь упорно винил злых волшебников. Представьте себе, юноша: он видел их повсюду, хотя они жили только у него в голове.

— Я читал этот роман, монсеньор, — тускло сказал Ричард, едва шевеля губами. — И всегда считал, что рыцарь – хороший человек.

…Зачем он взял кольцо эра Августа, если был так уверен в благородстве Ворона?..

— Как и вы, — иронически подытожил Алва.

— Нет. Нет… я не он. — Ричарду казалось, будто в груди у него застрял камень; он с усилием вздохнул и договорил уже много тверже: — Я только ваш оруженосец, монсеньор. А вот вы… Ведь вы и есть тот герой Амадео, из-за подвигов которого бедный рыцарь сошел с ума?

Рокэ так стремительно обернулся к Ричарду, что тот едва не попятился. Похоже, оруженосцу удалось-таки удивить своего эра.

— Вот как!.. Я чрезвычайно польщен вашим сравнением, юноша. Я не ожидал… Какие, однако, любопытные мысли вам внушает ваш любезный эр Август!..

Ричард не стал возражать на «эра Августа»: его занимало другое. Подушечкой большого пальца он ощупывал гравировку на камне перстня.

— Весьма обязан вам за комплимент, Ричард, — тон Алвы был полон сарказма. — Однако, как ваш эр, я дам вам один совет: не верьте. В жизни таких Амадео не бывает. Они рождаются в той же больной голове, которая творит все прочие химеры… вроде злых волшебников.

Или вроде Октавианской ночи, зло подумал Ричард, нажимая на камень.

— Вы наслушались досужих сплетен, а ваши личные обиды и пристрастия сделали вас легковерным, — продолжал Алва жестким тоном. — Я понимаю, что в вашем… впечатлительном возрасте очень хочется видеть себя героем Дидериха. Только в реальной жизни все эти Дидерихи и Амадео, юноша, – ярмарочные шуты на ходулях. Оставьте возвышенные страсти и напыщенное благородство тем, кому они больше пристали – старым лицемерам и подлецам.