Сердце Скал
Шрифт:
«Вот и все, что я выгадал, — уныло подумал Дик: — его высочество не казнит меня, если я не стану обращаться к нему по имени, как это делает Робер».
Последний явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он с упреком покосился на Альдо и поспешил сменить тему беседы, добровольно выполняя возложенную им на себя миссию миротворца.
— Кстати, Дикон, ты не против расспросить твоего слугу о тех людях Дорака, которых он выследил в городе?
Альдо Ракан мгновенно преобразился. Дик перехватил обеспокоенный взгляд, брошенный им на Иноходца.
— Я как раз хотел приказать это Гиллалуну. Он едва
Повинуясь кивку Ричарда, Гиллалун выступил вперед. Дик заметил, что его телохранитель весь подобрался, видимо, опасаясь ляпнуть чего-нибудь лишнего.
— Тебя зовут Гиллалун? — небрежно спросил принц, усаживаясь в кресло Ричарда. — Любопытное имя.
— Да, ваше королевское высочество, — не стал спорить телохранитель и сразу же перешел к делу: — По приказу их милости милорда герцога вчера я обследовал окраины Граши, так как их милость изволили заметить, что подобные холопы, как шпионы Дорака, не посмеют сунуться на центральные улицы. Особливо ежели не все они способны изъясняться на алатском.
«Когда это я говорил подобное?» — удивился Ричард, но остался стоять с каменным лицом.
Гиллалун перевел дух.
— Я осторожно расспросил трактирщиков, — продолжал он увереннее, — нет ли где тут на окраинах постоялого двора, где обслуга хорошо понимает на талиг. Их милость изволили посоветовать мне так: говори-де всем, Гиллалун, будто ты ищешь старых знакомых, но боишься ошибиться. Ты, мол, хотел бы сделать им приятный сюрприз, но не хочешь потревожить случайных людей, ежели они окажутся не теми, кто тебе нужен. Всяк поймет это по-своему, — добавил Гиллалун, удовлетворенно улыбаясь, — но никто не станет лезть в чужие дела: и своих хлопот хватает. Люди скорее предпочтут, чтобы чужестранцы побыстрее убрались отсюда, а уж каким образом – Создатель им судья.
— Да вы, герцог, настоящий философ, — бросил Альдо Ракан Ричарду, который замер у кресла принца твердо и незыблемо, поскольку боялся утратить невозмутимое выражение лица.
Гиллалун снова подобрался.
— Долго ли, коротко ли, но в конце концов мне указали на постоялый двор «Соловей и водокачка». Это мерзкая корчма с самой скверной репутацией, ежели вашему королевскому высочеству угодно знать. Она стоит у реки, рядом с банями и водокачкой, отчего, верно, и называется по ее имени. Там легко затеряться среди приезжих самого гнусного вида. Я затаился там на всю прошлую ночь – с согласия их милости, конечно, — тут же оговорился телохранитель, поклонившись Дику, — и видел всех пятерых. Днем они делают вид, будто бы не все они знакомы друг с другом, и парами шныряют по окрестностям, а по ночам совещаются в укромном местечке у реки.
— Так их пятеро? — задумчиво спросил Ракан.
— Да, ваше королевское высочество. Главный сносно говорит по-алатски, остальные знают разве что по паре слов. Их легко распознать по их эпинским рожам.
Принц усмехнулся.
— Слышишь, Робер? — насмешливо осведомился он. — Твою эпинскую рожу, видимо, тоже ни с чем не спутаешь.
Гиллалун начал было извиняться, но Робер отмахнулся от его оправданий.
— А для чего, по-твоему, они засели в Граши? — спросил Иноходец, явно припомнив вчерашний
— Кто ж их знает, ваше лордство, — развел руками Гиллалун. — Злоумышляют худое. Да только я на месте вашего лордства не стал бы ждать, чего они там надумают! Поджег бы этот гнусный трактир – и дело с концом.
— Ты слишком кровожаден, Гилл, — пробормотал Ричард, не слишком, впрочем, надеясь, что слуга к нему прислушается.
— Но здравое зерно в его предложении есть, — отозвался принц, потягиваясь. Затем он хлопнул в ладоши, словно придя к какому-то решению, и встал.
— Итак, — проговорил Альдо Ракан, снова принимая приветливый вид, — пожалуй, мы узнали все, что можно, и благодарим вас, герцог, что вы предупредили нас об опасности, грозящей нашему Первому маршалу. Мы обдумаем, что можно сделать в этой ситуации… И еще. Мы бы просили вас одолжить нам вашего слугу, когда нам понадобится опознать шпионов Дорака. Скажем… послезавтра.
— Гиллалун будет в вашим услугам, ваше высочество, — поклонился Дик, — если только завтра монсеньор не отзовет меня обратно к себе. Должен признаться, что я жду его письма с минуты на минуту.
Ричард не стал уточнять, что известий от Ворона он ждет при посредстве кардинала Левия из Агариса. Как не стал уточнять и того, что чаемое письмо может не прийти и вовсе.
— Что же, мы будем надеяться, что нам повезет, — с наигранным добродушием отозвался принц. — Нам хотелось бы иметь удовольствие проститься с вами.
— Довольно, Альдо, хватит! Поехали домой, — поморщился Робер, которого, как видно, стали уже утомлять насмешки обиженного принца. — Мы и без того отняли у Дикона много времени, а ведь он приехал сюда вовсе не ради нас.
— Насколько я понял, то ради тебя, — живо возразил Ракан.
— Ваше высочество все поняли правильно, — поспешил подтвердить Дик. — Но у меня назначена встреча с отцом-настоятелем этого монастыря, поэтому сейчас я буду вынужден вас покинуть.
— Не стоит! Мы уже уезжаем, — засмеялся принц. — Ты все-таки забавное существо, Надорэа!
И Альдо Ракан дружески обнял Ричарда, как будто между ними только что не пробежала закатная кошка. Робер с извиняющимся видом потряс Ричарду руку и тоже откланялся. Через минуту ошарашенный Дик остался в комнате один, если, конечно, не считать верного телохранителя.
— Ну, что ты мне скажешь, мой добрый Гилл? — печально спросил его Ричард, бессознательно использовав то обращение, к которому часто прибегал покойный отец. — Если ты хочешь обвинить меня в том, что я малодушно предал дело Раканов, то я готов выслушать тебя со всем смирением, подобающим доброму эсператисту.
Гиллалун вздрогнул: в этом «мой добрый Гилл» ему послышались интонации погибшего герцога Эгмонта… Он отрицательно покачал головой.
— Я не осужу вас, вашмилость. Вы поступили правильно. Принц Ракан всем приносит несчастье: вашему досточтимому батюшке и даже нынешним бириссцам и кагетам. И немудрено. Я ведь всё слышал, вашмилость, о чем вы говорили вчера с эром Робером (вероятно, после сегодняшней встречи с маркизом Эр-При Гиллалун решил сменить гнев на милость). А он тогда честно признался: принц Ракан добровольно продал свое первородство гоганам. Как потомок Лита может служить тому, кто торгует своею кровью?