Сердце знает
Шрифт:
Ели они из бумажных тарелок. Кухонный стол давно был превращен в макет сражения на Литтл-Бигхорн. Риз целыми днями ходил вокруг него, качая головой, не в состоянии поверить, что его папаня играл в ковбоев и индейцев. На листе фанеры он смастерил холмы и лощины этой знаменитой долины в южной Монтане и заселил ее крошечными пластмассовыми фигурками индейцев и солдат. Местность была тщательно сделана из гипса на каком-то основании — мелкой проволочной сетке, предположил Риз. Старательность и усердие, которые отец проявил, сооружая макет, видны были в каждой детали, и все, за исключением фигурок
Он никак не мог представить отца, который мастерит эту штуковину, и это беспокоило его. Когда Риз был ребенком, у него игрушек-то было всего три. Большой круглый мяч и два человечка. И отец предупреждал его, чтобы не очень много возился с этими человечками. Однажды, когда Риз купался с игрушками, он высмеял Риза перед друзьями. И Риз помнил, как стыдно ему тогда было. Но этот прекрасно выстроенный макет не был работой пьяницы. Может, старик мастерил его для внуков — наглядное пособие к его излюбленной истории. Риз спрашивал себя, а не пристрастится ли он сам к таким вещам, когда станет старым. Если, конечно, доживет до старости, что было не очень вероятно. Но если все-таки доживет, то ему не с кем будет играть, разве что с самим собой.
Господи, что за мысли! Он засмеялся.
И тут он понял, что Хелен опять посмотрела на него как-то странно, словно быть рядом с ним небезопасно. Она ведь как раз говорила ему о том, что Рой в вечер своей гибели рассказывал о сражении на Литтл-Бигхорн, и, очевидно, ей это не казалось забавным.
— На Гризи-Грасс, «Жирной Траве», — поправилась она, а не на Литтл-Бигхорн.
— Да, так верней, — согласился Риз, слушал пересказ детального описания стариком знаменитого сражения, хотя и знал его прежде. Черт, да он смотрел этот видеофильм раз или два. Ему нравилось то, как отец потчевал своим рассказом «специалистов», заставляя их вслушиваться в каждое слово, согласно кивать головой.
Она указала ему на некоторые фигурки: — Вон Бешеная Лошадь, вон Сидящий Бык, вон Ссадина, а вон Железное Ожерелье, который, — сообщила она ему, — был его прадедом.
Он наблюдал за тем, как в тоне ее появилась учительские назидательные нотки, за тем, как взволнованно звучал ее голос, как она жестикулировала, но… слова были отцовскими. Хорошо знакомыми.
— Когда-то он работал на железной дороге, — задумчиво говорил Риз, — и часто любовался моделями поездов, которые ты видела в витринах магазинов на Рождество, но отец был не из тех, кто тратит деньги на игрушки. И я понятия не имею, когда у него появилось это увлечение.
— Он рассказывал мне, что увидел один из таких макетов в каком-то журнале. И по его словам, все там было не так, вот он и решил сделать свой собственный. — Она поставила на ноги упавшую фигурку лошади возле укрепленной позиции отряда майора Рено у реки. — Сидни понравилось бы.
— Сидни?
Она резко метнула на него взгляд, словно он ее только что толкнул в спину. Что ж, она имеет право, подумал он. Да и он был тоже где-то в другом месте.
Она пожала плечами.
— Мой сын.
— Он все еще любит солдатиков?
— Он любит историю. Мы ходим в музеи. И он много читает.
— Спорт и книги, — заключил Риз, пытаясь представить себе десятилетнего
— Э-э, нет! Ты не должен с ним расставаться, Риз. Рой столько вложил в него сил и души. А ты видел передачу по Историческому каналу, где они беседовали с ним?
— Да, видел.
— У меня есть ее запись. Хочешь копию?
— Спасибо. У меня она тоже есть. — Он отодвинул стул и швырнул наполовину пустую тарелку в мойку позади себя. — Он завещал все это мне. Не понимаю, что, по его мнению, я с этим буду делать. Картер живет рядом. У него есть дети. И у Роуз. Я не понимаю, о чем он думал, оставляя все это мне.
— Должно быть, у него была причина.
— Упрямство, — засмеялся Риз, — это причина? Или просто старая привычка?
Хелен покачала головой. Пальцы ее скользили по крошечным фигуркам, расположенным возле высоты, ставшей Последним Рубежом Кастера. — Не думаю, что смерть твоего отца — это несчастный случай.
От того, как прямо и мрачно она это произнесла, его бросило в озноб. — Почему ты так говоришь?
Она вздохнула и, не спеша, выпрямилась, словно поднимала тяжесть, чтобы взвалить на него. — Он очень откровенно высказывался по целому ряду здешних острых вопросов и в последнее время стал наступать на хвост неким крупным акулам — мафиози.
— Хелен, подумай, какие здесь акулы? Это ведь Южная Дакота.
— Речь шла о казино.
— Ах да, вот в каких водах водятся акулы. — Последние благодеяния администрации индейским резервациям. — Но отец не возражал против казино.
— Да, не возражал. Но он возражал против того, как они ими управляют. И громко заявлял, что надо расследовать мошенничества. Его многие поддерживали в этом. А это означало, что он приобрел врагов.
Врагов… Риз медленно перевел взгляд с фигурок на крошечные типи по ту сторону реки. — А он упоминал кого-нибудь конкретно из своих врагов?
— Нет.
— А у тебя не сложилось впечатление, что он чего-то боится?
— Нет. Он не боялся. Он говорил, что в его возрасте можно позволить себе говорить правду, потому что жизнь уже прожита. Он считал, что ему нечего терять.
— Он говорил правду о …
— «Тэн Старз», — дополнила она. — Компания, которая управляет казино. Твой отец был против продления контракта.
— Так, по-твоему, это был преднамеренный наезд, смахивающий на мокрушный способ избавляться от неугодных. — Он наклонился, сидя на стуле, вперед, изучающе всматриваясь в нее. — Уж не это ли ты предполагаешь? Задетый за живое мафиози сбил моего старика?
— Нет, я не предполагаю. Я только говорю…
— Знаешь, что я подумал, когда мне позвонили, чтобы сообщить о его смерти? Первая мысль, первая картинка в моей голове — старый пьяница бредет по дороге и попадает «под этим делом» под машину. — Теперь наступила ее очередь удивиться такому необоснованному предположению. — Я знаю, он давно бросил пить, — признался Риз. — Почему же я предположил, пусть даже на какое-то мгновение, что он угодил под колеса по пьянке?