Серебро ночи. Трилогия
Шрифт:
Нескио привык терпеть боль, но не вселенскую тяжесть. Изнемогая, он закрыл глаза и снова провалился в нескончаемый полумрак. Его тревожило только отсутствие ставшего необходимым голоса. И когда к его лицу чуть ощутимо прикоснулись мягкие нежные руки, стирая влажной тряпицей дорожную пыль и тихий голос попросил очнуться, его захлестнула невозможная, беспредельная радость. Агнесс! Он узнал ее.
Но тут же возникло страшное сомнение: откуда тут Агнесс? Ему она чудится? Может быть, он стал тем сумасшедшим, которые видят
От мерного покачивания он вновь уснул и проснулся уже тогда, когда его куда-то перекладывали.
— Осторожно! — озабоченно говорил мягкий голос Агнесс. — Он очень слаб!
В рот полилась какая-то прохладная жидкость, и он машинально сделал несколько глотков. Жидкость была пряной, с привкусом мяты и цикория, и еще каких-то трав, которым он не знал названия. Стало легче дышать и в голове прояснело. Но открывать глаза он не стал, боясь убедиться, что Агнесс только видение, созданное его воображением.
Он почувствовал, как его раздевают сильные заботливые руки, и узнал голос своего камердинера. Итак, он дома, в своем поместье. Сколько же времени он ехал, вернее, его везли? По телу прошлась теплая влажная волна, и нескио понял, что его вытирают. Лучше бы принять ванну, но сил не было. Когда же закончится эта противная слабость?
И снова началось качание по волнам. И снова его призывал очнуться дорогой сердцу голос. Его поили целебным снадобьем, какими-то бульонами, и он понимал, что нужно открыть глаза, но что-то не давало ему это сделать.
В очередной раз вынырнув из беспамятства, с негодованием услышал бесцеремонные слова:
— Вы достаточно просидели здесь, монахиня! Я благодарна вам за помощь, но теперь за нескио буду ухаживать я!
Нескио напрягся и вспомнил, чей это столь неприятный ему голос. Домина! Что она тут делает? Какое право у нее командовать в его доме?
Мягкий голос твердо возразил:
— Вы не знаете, как нужно за ним ухаживать. К тому же вы здесь не хозяйка и не можете мне приказывать!
— А вот ты сейчас узнаешь, могу я здесь приказывать или нет! — И Домина громко позвала: — Криспина! Убери отсюда эту нахальную монашку!
Раздался шум, и нескио понял, что должен вмешаться. Он открыл глаза и хрипло сказал:
— Что здесь происходит?
Все замерли. Домина с радостным воплем упала ему на грудь и неистово зарыдала, задыхаясь от радости.
— Вы очнулись! Какое счастье!
На ее крик в комнату вошли слуги и дружно загалдели. Но он сердито произнес, останавливая их восторги.
— Уберите от меня эту дуру!
С нехорошей усмешкой Зяблио ухватил Домину за руку и рывком оторвал ее от тела господина.
— Кто впустил ее сюда? — нескио обвел слуг
Вперед с повинном видом вышел мажордом.
— Ее никто не впускал. Видимо, она воспользовалась моментом, когда были открыты двери. И не пожелала уйти, хотя мы ее просили сделать это.
Домина громко вскричала, заставив поморщиться всех остальных:
— Вы не смеете меня прогонять! Я столько времени ухаживала за нескио! Без меня бы он умер!
Нескио спокойно возразил, досадуя, что тело ему не повинуется:
— За мной ухаживала Агнесс, а вовсе не ты. Не думай, что сможешь обмануть меня своими дикими воплями. Учти, Домина, если я еще раз увижу тебя на своих землях, я прикажу выпороть тебя, как простую крестьянку, на конюшне. И уведите ее отсюда!
Пара лакеев схватили сопротивляющуюся Домину и выволокли ее из комнаты. Нескио сделал знак оставшимся слугам уходить. Те покинули покои, удовлетворенно переглядываясь и улыбаясь.
Заметив, что уходит и женщина в монашеском одеянии, нескио тихо попросил:
— Останьтесь, Агнесс, пожалуйста.
Она замедлила шаг, искоса на него взглянула и нехотя вернулась. Любопытные слуги приостановились возле двери в надежде хоть что-то услышать, но Зяблио безжалостно затворил ее и указал:
— Вам что, делать нечего?
Разболтавшаяся за время отсутствия и болезни хозяина челядь вспомнила о своих обязанностях и торопливо разошлась по своим местам.
Зяблио вошел обратно, плотно закрыл двери изнутри и отошел в кабинет нескио, чуть-чуть приоткрыв дверь, ведущую в спальню. Он столько лет верой и правдой служил нескио, имеет же он право хоть что-то узнать о своем господине?
Выгнанная за ворота разобиженная Домина вспомнила слова графа Контрарио, и, глотая слезы унижения, прошептала:
— Я тебе отомщу! — кому она грозила, было непонятно.
Слышавший эти слова грум решил, что угроза сказана была в адрес нескио и предупредил об этом старшего конюшенного. Тот доложил мажордому, мажордом личному камердинеру нескио, и через десять минут о неосторожных словах Домины знала уже вся прислуга.
Стараясь подавить охватившую все ее существо радость, Агнесс осторожно приблизилась к ложу нескио. Он указал ей глазами на стоящий рядом стул. С трудом выговорил непослушными губами:
— Как я счастлив видеть тебя, мой ангел-хранитель! Вот уже второй раз ты спасаешь меня от верной гибели.
Агнесс привычно поправила покрывало на его груди и лишь потом села на самый кончик стула, напряженно выпрямив спину.
— Вам нужно благодарить не меня, а быстроту Ферруна и его чудодейственную сажу. Он вас спас, я за вами только ухаживала.
Нескио с любовью обвел взглядом такое милое его сердцу лицо, жалея, что ему не повинуется рука.
— Ты слишком скромна, мой ангел. Я помню твой голос, звавший меня к себе.