Серебром и солнцем
Шрифт:
Вампирша скинула крылья, но куклы по-прежнему крепко держали её, попробовала вырваться - безуспешно. Вот за спиной сверкнула молния её же меча, и страшная догадка поразила Миру прежде серебра: её вовсе не собирались тащить к Дэви! Цель Сесилии одна – убить! Она ухитрилась извернуться, и меч проскользнул над самой головой, срезав прядь волос. Мира дёрнулась снова, закричала, хотя это было бессмысленно… и вдруг почувствовала, что её больше ничто не держит в воздухе. Они падала, а рядом кружилась пыль – всё, что осталось от рабов Сесилии.
«Хозяйка Калькар убита!» Она не вскрикнула, пребольно хлопнувшись спиной о тротуар. Рядом зазвенел, упав, её меч. Чуть отдохнув,
Мира поднялась, подхватила оружие. С мечом наголо она пошла вдоль улицы, потом побежала, и стук её каблучков был таким же быстрым, как стук сердца. Улица была пустынна, но тишины не было. Сейчас Мира смогла впустить в сознание все звуки столицы: крики людей, трезвон пожарных колоколов, металлический лай собак-призраков… Но она лишь ускорила бег, потом и взлетела. Мира осмелилась оглянуться, только когда под ней показалась крыша вокзала.
Дона была ранена - зарева пожарищ были видны то тут, то там. Дона билась в агонии - хаос чёрных крыльев в небе, мельтешение чёрных фигурок, похожих на игрушечных солдатиков, на земле. Здание Академии на высоком холме Сатура горело, полыхали нижние этажи, пламя стеной стояло там за окнами. Крылатые тени мелькали в небе над ним, заслоняя бриллианты звёзд. Отсветы зарева пожара подкрашивали их красным, словно омывали кровью. Их мир умирал.
Наступил рассвет, за задёрнутыми шторами пряталось обманчиво тусклое зимнее солнце. Запершись в купе, отгородившись от мира, Мира упала на диванчик и лежала пластом долго, долго. Теперь у неё были время и покой, чтобы разобраться в хаосе эмоций и мыслей, оставленных страшной, сумасшедшей ночью.
«Вампиры в Академии. Покрова нет. Цитадель ордена мертва... Что с Карлом?! »
Мысли путались. Мира ждала, что сейчас её вновь захлестнёт ненависть, как это было в Призрачном парке, когда она давала обет найти и привести в орден избранного. Она хотела, чтобы над её миром вновь поднялось чёрное жгучее солнце, чтобы во мраке, который несёт оно, потонуло всё, что есть вокруг, и высветился лишь путь мести - прямой и острый, как лезвие ножа. Но ненависть не пришла, не дала ей забыть усталость. Столица исчезла из виду, свет солнца отогнал тьму. Произошедшее мелькало перед глазами чередой ярких раскрашенных фотографий.
Она хотела заснуть, но не смогла. К стуку колёс примешивалось ещё что-то. Ещё какой-то звук тревожил голодную вампиршу. Биение чужого сердца близко, близко. Чужая сияющая жизнь.
«Бьётся сердце. Слышишь, как оно… поёт? Проклятая ночь высосала все силы…»
– Нет! – она передёрнулась от отвращения, едва представив пульсирующую вену на шее.
– Последняя точка уже поставлена. Довольно трёх тетрадей!
Всё же она приподнялась, чтобы проверить свои запасы стабилизированной крови. Одна небольшая фляжка… С досадой хмыкнув, Мира спрятала её обратно. Вдруг вспомнив, достала кинжал, чтобы почистить, но, едва глянув на него, задрожала и рухнула обратно на сидение. Пришла запоздалая реакция, и она тряслась и всхлипывала.
Как же больно! Сердцем она рвалась в Дону, растерзанную тенью, проглоченную тьмой, отданную во власть carere morte. С каждым следующим стуком колёс, с каждым новым биением чужого сердца за тонкой вагонной перегородкой всё болезненней становилось ощущение растущего расстояния. «Я вернусь завтра. С избранной», - пообещала Мира,
Глава 30
ПОД ПОКРОВОМ
Когда, после совета в ''Тени Стража'' и обмена кровью, Лира очнулась в своих покоях, замок был уже пуст. Старейшие и юные carere morte, вся свита и вся армия владыки отбыла в Дону. Здесь остались только вездесущие марионетки Оскара Мерго и несколько молодых востроглазых кукловодов. У всех них была одна задача:
''В ночь Бала Карды ты должна привести избранную в ''Тень Стража'', - любезно сообщил голос Дэви, поселившийся у нее в голове, едва Лира проснулась.
– Если кто-либо, охотник, смертный или вампир попробуют противодействовать тебе, они защитят вас с избранной, если ты сама попробуешь отступить от моего плана, они остановят тебя. Если же будешь упорствовать в желании уничтожить дар, я уничтожу твое ''я'' и сам завершу твою работу, управляя твоим телом.''
''Ужас! - поморщилась Лира, не чувствуя пока ничего, кроме отвращения: получается теперь это голос будет сопровождать ее всегда?! - ..Можно как-нибудь избавиться от этого?!''
''От этого нет средства, кроме смерти или уничтожения ''я'' противника... Угадай, кто победит в нашем бою? '' - владыка издевательски захохотал. ''Будто специально подначивает'', - подумала Лира и тут же спохватилась, что теперь лучше о подобных вещах не думать... вслух для владыки. Узнать бы, можно ли думать про себя, не вслух... О, черт! Она опять об этом думает, а он все слышит!''
Знания Лиры об особенностях и возможностях обмена кровью между carere morte были весьма поверхностными. Похоже, от проникновения партнера по мыслям, ей, действительно, никак не защититься: кто сильнее, тот и читает мысли второго, как книгу, держа собственную книгу закрытой. А в их паре Дэви был точно сильнее. И старше, и опытнее, и хитрее. Впрочем, было кое-что только ее... Что, если попробовать?..
–
Торопясь, пока образ ее единственного оружия не заполыхает ярким пламенем, Лира ударила Дэви. Мысленно, всей своей силой и всем знанием голоса Бездны. От удара трещинами пошла невидимая стена его защиты от ее проникновения - Лира почувствовала эту стену по боли, которую оставили в сознании владыки эти трещины. По ним, как по протокам, полились шепотки и шорохи Бездны - такие родные вечности Лиры сомнения, уныние, тоска, усталость... Но Дэви быстро собрался с силой и ударил в ответ. Голова Лиры окунулась с волну дикой боли, в этой боли она даже на миг потеряла себя. И это было страшно. Будто она умерла.
''Вот также я уничтожу тебя, если будешь сопротивляться'', - холодно сказал Дэви.
Лира отправилась на бессмыленную прогулку, больше похожую на бегство от вызывающей панику реальности, и больше так и не возвратилась в замок. До вечера она кружила по улицам Карды, наблюдая приготовления к неделе нежити, и одновременно с этим следя за приготовлениями Дэви в столице. Теперь владыка позволял ей читать кое-что из его чувств и мыслей. Он словно гордился собой, стремился сам показать Лире: смотри, скоро и Дона станет моей!