Серебром и солнцем
Шрифт:
Он был, пожалуй, старше Винсента, ниже ростом, но шире в плечах, черноволосый. Одет с педантичной аккуратностью, скучная монотонность всего облика усугублялась строгой причёской – гладко зачёсанные назад волосы. Но взгляд тёмных глаз не был ни осторожным и боязливо преданным, как у Патрика, ни тяжелым, гипнотизирующим, как у Дэви - он был тёплым, опасно располагающим к себе. И уголки губ чуть приподняты - в них таилась улыбка, даже если юноша вовсе не был расположен улыбаться.
– Вам неприятно моё присутствие? – на всякий случай осведомилась Мира.
– Охотнику следовало бы
– Отлично. Тогда, может быть, вы не откажетесь и побеседовать с carere morte?
– Может быть.
– Почему посвящения не было в эти полгода, когда вы уже знали о даре Винсента? Я спрашиваю вас, потому что уверена: вы посвящены в эту историю.
Охотник не ответил и вообще отвёл глаза. Чего она и ожидала!
– И второй вопрос, - также неестественно ровно сказала Мира, холодно глядя на него, - Почему дар скрывали? Что за тайны вы храните? Разве не следовало обрадовать весь орден пришествием избранного?
Она устало оглядела знакомый кабинет. Она, можно сказать, в центре цитадели охотников! В центре паутины. Только она - не паук, а безнадёжно запутавшаяся мушка.
– Бессмыслица какая-то! Похоже, Гектор всё-таки оказался прав: ордену не нужен дар. А я решила довериться Латэ… Напрасно!
– Линтер был тем, кто мог бы стать Великим вампиром, - сообщил охотник, задумчиво, но несколько тревожно глядя сквозь неё.
– Существование его дара – угроза для ордена, для всего человечества. Неудивительно, что глава скрывал от большинства охотников, что Винсент - избранный.
– Великий вампир, в которого избранный может превратиться, это половина легенды. А как же другая половина: Великий охотник, способный исцелять carere morte?
– О нём здесь лучше молчать.
– Почему?
– Ты многого не знаешь. Наверное, нам пора познакомиться… Карл Хортор. Я – секретарь главы ордена.
Не расположенная к знакомствам с охотниками, Мира холодно улыбнулась:
– Ты разговариваешь со мной, как с девочкой, Карл Хортор. А ведь я – ровесница твоей матери.
Его улыбка ничуть не уступила её:
– Сначала ты пыталась меня зачаровать, потом съесть, а теперь велишь обращаться к тебе «госпожа Вако»! Что ты хотела сообщить Латэ? Я могу передать главе ордена твои слова.
– Я буду снова искать дар. Я здесь одна знаю, как. Но мне нужна будет помощь ордена, – громко сказала Мира, надеясь, что и глава в соседней комнате её услышит.
– Напрасная затея, - заметил Карл. Он снова занялся своей странной схемой.
– Однажды я до него докричусь.
Охотник отрицательно покачал головой:
– Ты не понимаешь. Однажды ты откроешь наши архивы и многое станет ясным.
– Когда?
– Далеко не все охотники имеют туда доступ. Для тебя, полагаю, сделают исключение после беседы с судьёй Краусом. Но пока…
– Сидеть тихо и ждать, когда меня позовут?
– Очень правильная мысль, - он бросил взгляд на часы.
– Смотри-ка, наша беседа не заняла и часа. У меня дар убеждения, - рассеянно отметил он себе.
– Я всё равно добьюсь своего, охотник, - пообещала на прощание Мира.
– Это не от тебя зависит, - сказал Карл Хортор.
«Жалость
Извещения Мира дождалась на следующий день. Судья Краус ждал её в седьмом часу вечера в здании суда близ Белой площади Пенны.
К подобной беседе она готовилась, и всё же оказалась не готовой. Допрашивать её собрались двое: один - Феликс Краус, давний друг семьи Линтеров, знакомый Миры ещё по прошлой жизни, он помнил её… смертной, вторым оказался новый знакомый – Хортор. Мира хотела было осчастливить его злым презрительным взглядом, но передумала: «Ничто не должно выдавать мою слабость».
– Что мне говорить? – довольно равнодушно осведомилась она у Крауса. Это был немолодой, добродушный на вид толстяк, менее всего, как и Латэ, похожий на классического охотника на вампиров.
– Начни с себя.
– Меня обратили двадцать один год назад, – Мира сделала долгую паузу.
– Кто?
– Мой сводный брат, Алан Вако, - выговорила Мира и опять замолчала надолго. Образ Алана, брата и возлюбленного, явился ей: молодой темноволосый человек с пронзительными светлыми глазами. Давно он был убит охотниками, но скоро к ней явилось его отражение. Винсент, сын старшей сестры, оказался похож на него, как две капли воды. И вот она, истинная причина того, почему Мира решилась встать на пути владыки вампиров: Винсент был слишком похож на Алана, сошедшего с ума от пустоты вампирского бытия… - а Мира не хотела, чтобы он тоже стал вампиром, пусть Великим.
– Расскажи о нём.
– Винсент… То есть Алан. О, это был изощрённо-жестокий дикарь!
– ей не раз пришлось смутиться на протяжении печальной истории первых лет жизни. Но вот она добралась до времени службы Дэви…
– Теперь - всё о владыке и его окружении, - потребовал судья, и Мира смешалась.
– Александр Дэви – наш владыка уже больше двухсот лет, - запинаясь на каждом слове, сказала она. – До того, как меня ввели в ближний круг, я полагала, что господин - фигура номинальная, его власть призрачна. Я ошибалась. Нити, которыми он удерживает своих подданных, тонки и незаметны глазу, но прочнее всего на свете. Это страх перед Бездной. Все вампиры рано или поздно узнают его и или гибнут или приходят к Дэви и подчиняются владыке, как сильнейшему. Дэви считается стражем Бездны. Он управляет нами легко, незаметно. Иногда кажется, что он медлителен, что он… упускает возможности. Но нет: побеждает всегда он, несмотря на то, что внешне он абсолютно равнодушен к власти. Потому что он – Бездна! А кто вампиры? – Всего лишь рабы…
– Эта метафизика мне неинтересна, - скучно сказал Краус, уставший ждать прекращения её словесного потока.
– Да? – Мира сбилась, замолчала. Через минуту начала:
– Приближённых у Дэви немного. Калькары, одни из старейших, Митто, Гелер… Я знаю, что владыке близки также кое-кто из Лакусов. Все они обладают способностями, возможностями хозяев, но не все пользуются. Истинные хозяева, у каждого из которых десятки рабов единовременно: Калькары, Герман Гелер, Оскар Мерго… Последний - хозяин слуг «Тени Стража», пожалуй, самый сильный из всех. Впрочем, я могу ошибаться, я знаю далеко не всю верхушку.