Серебром и солнцем
Шрифт:
Лира по-прежнему гостила в замке владыки, носящем название «Тень Стража». Возвратившись, Дэви редко покидал свои владения. Он был неизменно любезен с гостьей, но его жилище не стало Лире домом. Она скучала… Лире было разрешено гулять, она уходила, часто на несколько дней, и для долгих прогулок владыка подарил ей лошадь. Лира назвала её Миртой, но невзлюбила её. Высокая и тонконогая, нервная, с огромными глазами и смешными мягкими губами – может быть, до обращения Лира была бы рада такому подарку. Сейчас же животные вызывали брезгливость и раздражение, впрочем, как и люди.
Она любила бродить по развалинам старого города, который владыка указал как место рождения первого вампира. Время почти стёрло следы старой части Карды. На прежний центр древней столицы указывали только фундаменты, оставшиеся от храма и нескольких богатых домов, да остатки крепостной стены, за которую, встав на цыпочки, Лира могла заглянуть. Всё это были вылизанные и отполированные ветром, стерильно чистые камни.
Наступила вторая весна её бессмертной жизни. Камни старого города скрылись в траве, над пустошью, когда-то бывшей дворцом Макты Вастуса, поплыли белые облачка яблонь. В эту поездку в старый город Лира была неспокойна. Пытаясь скрыться от неясной тревоги, она бродила по яблоневому саду, но земная суета преследовала и в этом тихом месте, давно забытом всеми. Раздражающий собачий лай доносился из-за холма, перед которым нерешительно остановились деревья. Лай был странным – какие-то механические звуки на одной ноте, без переливов. Пугливая Мирта вздрагивала от них.
Лира забралась на холм и нашла небольшую стаю в пять собак. Увидев девушку, открыто стоящую на вершине, какой-то человек вышел из тени крепостной стены. Высокий худощавый юноша. Едва его длинные волосы заблестели отражённым лунным серебром, Лира узнала его. Самого молодой из семьи Калькаров – Хиам, обращённый в carere morte пятнадцать лет назад. Он часто сопровождал Магнуса и Сесилию в их визитах к владыке, но близко они не были знакомы.
Лира спустилась к нему. Они поздоровались и немедленно смутились, замолчали надолго. Собаки, завилявшие хвостами при приближении девушки, чинно сели в отдалении, повинуясь взгляду хозяина.
– Как они спокойны! – ещё тихо от стеснения удивилась Лира. – Обычно, животные начинают тревожиться в присутствии carere morte.
– Эти – моё продолжение от кончика носа до кончика хвоста, - улыбнулся вампир, и Лире понравилась его резковатая, но не похожая на оскал улыбка. – А леди Диос, я гляжу, опять гуляет в одиночестве?
Вместо «гуляет» он собирался сказать «скучает», но не решился. Лира согласилась лёгким кивком и вздохнула:
– Если бы Мирта так подчинялась мне!
– Мирта – та лошадка, что пасётся у старой церкви?
Снова лёгкий кивок. Лира разглядывала стаю. Здесь были две жёлтые собаки, две пятнистые, чёрные с белым, и одна демоническая, абсолютно чёрная. Все как на подбор довольно крупные и поджарые, с длинными лисьими мордами и ушами торчком.
– Я их хозяин, - гордо сообщил Хиам. – Хозяин – вы понимаете, что это значит?
Лира нахмурилась. Хозяин? Он хочет сказать, кукловод, поднимающий мёртвые тела проклятием своей крови?! О!
Наверное, омерзение
– Да, леди! Вы не знали, что мёртвых животных можно делать рабами точно также, как человеческих покойников?
– Прежде я только читала это… в страшных сказках Карды.
– У меня редкий талант, - послушная его взгляду крайняя жёлтая собака поднялась и медленно направилась к хозяину.
– Хозяевам-вампирам обычно бывает слишком сложно управлять животными. К незнакомому человеческому телу привыкнуть непросто, а к телу животного, имеющему свои анатомические особенности, и вовсе почти невозможно.
– Остановите её! Не надо!
Собака немедленно послушалась. «Правильнее сказать, её хозяин меня послушался», - подумала Лира.
– Не бойтесь. Вы же видели рабов Сесилии. Она сопровождала владыку, когда он встречался с избранным.
– Но они были люди!
– О, да, - он помолчал. – Но, по-моему, человеческие покойники страшнее, чем эти чучела.
Настал черёд Лиры молчать, размышляя, почему живые мертвецы-люди пугают ее меньше. Может, потому, что она, все такая же космически одинокая и едва ли живая, ощущает некое... сродство с ними? Хиам, уловив её тоску, решил развеселить:
– Управлять животными намного интереснее. Невозможно и представить, как обостряется обоняние. Собаки быстрее людей, и челюсти их сильнее.
– Покров способен пропустить их? – содрогаясь, спросила Лира. Неужели такие твари могли бродить в пределах Академии?
– Нет. Как и всех carere morte.
– И что же, легко ими управлять?
– Всеми одновременно - довольно сложно, но я учусь. Обычно на охоте я отдаю нескольких во владение другим carere morte, и тогда воспринимаю те свои отражения отстранённо, превращаюсь в наблюдателя.
– Их обращают точно также, как людей?
– Также, как будущих рабов. Я сначала убивал их, в потом воскрешал своей кровью.
– Вас научила Сесилия?
– Нет. Я сам открыл в себе этот талант. Тётя и дядя были рады.
Понемногу Лира развеселилась. Скоро она с улыбкой смотрела на маневры стаи. Теперь она замечала странности в поведении животных: их бока не вздымались от дыхания, даже после бега они не разевали пасть и не вываливали языки, чтобы охладиться. Эти звери были пустыми, лишёнными суеты жизни. Их созерцание дарило покой. Они начинали нравиться Лире. Вдалеке послышалось ржание Мирты, призывающей хозяйку. Та нехотя оглянулась на неё и, быстро повернувшись к Хиаму, неожиданно для самой себя спросила:
– Можно сделать то же самое с моей лошадкой?
Вампир удивился. Его взгляд тревожно забегал по лицу собеседницы:
– Разве она не дорога вам?
– Дорога. Именно поэтому я хочу забрать её с собой в вечность.
Он присматривался к её глазам, ища признаки сумасшествия:
– У вас не получится, пока вы низшая. Да и я ещё слишком молодой вампир-хозяин… Впрочем, я готов попытаться помочь вам. Предупреждаю: при ранениях вам придётся давать ей кровь целыми вёдрами, - он опустил глаза. – И с вами на прогулках всегда будет частица меня.