Серебряная Игла
Шрифт:
Нужно отыскать Ниберу и вернуть его Ашесу. Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая, но пока Арт держит в руках такой мощный козырь против моего милого принца, Ашесу всегда будет угрожать опасность. У меня нет иллюзий на тот счет, что этому сумасшедшему ничего не стоит попытаться свергнуть законного Императора и без участия «истинного наследника», но тогда его попытки будут просто жалкими потугами отобрать власть, а не «войной справедливости».
Если уж я имела глупость попасть в руки этому чокнутому семейству, то хотя бы захвачу подарочек, чтобы не уходить с пустыми руками.
А где еще Арту держать
Ориентируясь исключительно на внутреннее чутье, спускаюсь все ниже и ниже. И все это время не вижу ни одной живой души, и замок продолжает выглядеть абсолютно безжизненным. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем Арт, не дождавшись брата, пойдет лично проверить, куда он запропастился? Даже по моим самым оптимистическим прогнозам, это вот-вот случится.
Я понимаю, что на верном пути, когда воздух вокруг наполняется знакомым запахом сырости и земли. Ускоряю шаги, когда вперед маячит узкий тонкий коридор, освещенный парой факелов на таком удалении друг от друга, что до следующего желтого круга света мне приходится двигаться буквально наощупь, что стоит мне вывихнутой ноги, что сильно замедляет мое продвижение. Но оно того стоит, потому что за следующим поворотом я нахожу сразу две вещи - слезливые крики, больше похожие на визжание свиньи, и сопящую около стены фигуру, закованную в доспехи.
— Я хочу есть, - стонет голос, и я подавляю приступ брезгливости, когда узнаю в нем знакомый голос Ниберу.
Я бы узнала его из множества, потому что не случалось такой ночи, чтобы этот голос не являлся ко мне в кошмарах, приказывая казнить просто так, потому что он передумал корчить благородство.
— Заткнись!
– прикрикивает на него стражник, и кулаком в латной рукавице ударяет в дверь.
Ниберу взвизгивает и на какое-то время замолкает, пока стражник, разочарованно вздохнув, совершает променад в конец коридора. Я рискую высунуть нос из своего убежища и замечаю, что он остановился у двери и прислушивается. Но кроме тяжелого дыхания Ниберу больше нет ни звука. Легко догадаться, что это либо моя темница, либо темница Кайлера. Ну или у чокнутого Арта есть еще парочка важных пленников. Я успеваю спрятаться до того, как стражник возвращается обратно, и останавливается в паре шагов от меня. Стараюсь дышать так тихо, что не чувствую даже воздуха из ноздрей.
Эо мой шанс, если я хочу уйти отсюда с трофеем. Но как? Нужно быть честной - в открытом противостоянии у меня нет ни единого шанса. А чтобы использовать смертоносный дым, нужно найти как минимум одну дырку в его латах, и уповать на то, что получится в нее попасть.
— Скажи своему хозяину, что меня сводит с ума жажда!
Я Морщусь от оскомины, когда Ниберу начинает скрести дверь со своей стороны.
— Ага, - огрызается стражник, наваливаясь локтем на стену.
– Ты уже говорил это в прошлый раз, а рожа как у откормленной свиньи.
Он стоит спиной ко мне, и если я захочу - могу легко до него дотянуться. Я даже вижу крохотный зазор между шипастым налокотником и основной частью железного рукава, но этого точно недостаточно, чтобы пролить туда дым. Действует ли зелье
Я бросаю взгляд на носки своих пыльных ботинок и замечаю медленно извивающуюся верх по моей ноге сколопендру. Ненавижу этих тварей, и только страх издать хотя бы один лишний звук, не дает стряхнуть ее на пол. А через секунду, когда она упорно взбирается вверх уже по штанине, приходит озарение. Превозмогая страх, беру ее двумя пальцами и быстро, пока верткий паразит не выскользнул, подсовываю ее в зазор.
Когда-нибудь, когда я стану старой и беззубой (если, конечно, переживу сегодняшний день), я напишу мемуары об этих событиях и назову сегодняшнее «промыслом Взошедших», потому что никак иначе это попросту не назвать.
— А, зараза, - ворчит стражник уже через минуту, стараясь дотянуться до за голову неповоротливыми из-за доспехов руками.
Пробует много раз, сдабривая каждую неудачную попытку крепкими ругательствами, а потом, шипя и брызжа проклятия, начинает сдирать с себя сначала налокотники, потом - тяжелые латные рукавицы, а потом и вовсе шлем.
Новое от 08.08. (2)
Я швыряю бутыль с дымом как раз в тот момент, когда он, словно заподозрив неладное, оборачивается в мою сторону. Нужна пара минут, прежде чем его огромное тело с грохотом валится на пол. Буквально на глазах то немногое, что осталось от его плоти, вытекает через отверстия опустевшего доспеха.
— Спасибо, Взошедшие, - бормочу слова благодарности, обшаривая тело в поисках связки ключей. Она, как водится, болтается у пояса.
— Кто здесь?
– настороженно шепчет Ниберу, когда я один за другим перебираю ключи от замка, чтобы отпереть дверь.
Прикусываю язык почти до крови - так охота сказать ему что-то настолько же едкое, как и та дрянь, которая превратила живого человека в грязную лужу ошметков. А потом слышу встревоженный голос Кайлера, который завет меня по имени и требует, чтобы я немедленно ответила. Он думает, что я до сих пор за соседней стеной.
— Нет, - говорю сама себе, когда в голове мелькает мысль о том, что даже негодяй не заслуживает быть пленником сумасшедшей семейки эрд’Таф.
– Не смей.
Но крамольная мысль проникает в мое нутро так же легко, как сколопендра. Отыскивает недобитую совесть и я, проклиная себя за мягкотелость, бегу к его двери. Ключ от замка на удивление отыскивается быстро - со второй попытки. Когда я распахиваю ее, Кайлер, прикованный цепями по рукам и ногам, морщится от хлынувшего ему в лицо света.
— Йоэль? Но… как ты… - Он едва ли понимает, что это происходит на самом деле.
Но и я с трудом верю собственным глазам, потому что красивое холеное лицо блондина-аристократа превратилось в заплывшее кровавое месиво. А его руки… Взошедшие!
Он прикован к колодке под потолком и все это время был вынужден сидеть с задранными руками, поэтому кончики пальцев уже успели побледнеть от оттока крови. Но это ерунда в сравнении с тем, что буквально каждый его палец вывернут в обратную сторону. А некоторых вовсе нет, и на их месте торчат прижженные обрубки. Я подавляю приступ рвоты, хотя после всего пережитого меня точно нельзя назвать трепетной барышней.