Серебряные фонтаны

Хьюздон Биверли

Каждое утро я спускалась в кабинет имения, но часами не могла справиться даже с простейшими делами. Мистер Селби не позволял мне работать там после обеда. Он сообщил мне, что в Пеннингс скоро вернется мистер Парри.

— Он очень быстро выздоравливает, — сказал мистер Селби. — Скоро у меня будет больше времени на ведение хозяйства имения.

Итак, в послеобеденное время я была вынуждена скрываться наверху и лежать на диване, вне себя от страха и печали. На следующей неделе от Лео пришла только фронтовая почтовая карточка, подписанная чернилами. Я носила ее с собой как талисман. Когда я показала ее Элен,

та сказала:

— Он занят, очень занят, моя леди, — она взглянула на Дору и добавила: — Джесси только что вернулся из села. Он сказал, что ранен Хорас Древетт, младший брат мужа Джаэль, и еще Фред Смит. Правда, пока не известно, насколько тяжело.

Я сознавала, что мне нужно сходить в село, но не могла пойти туда. Два дня спустя, сообщили, что ранен Чарли, младший сын Эли Дженкинс, но я опять не пошла. Я была трусихой.

— Они поймут, моя леди, — сказала мне Клара. — Они знают, что у вас подходит срок.

Но дело было не в этом — я была не в силах встретиться с их горем. Прошло еще два дня. Ко мне в кабинет зашел Джим, его лицо было мрачным.

— Моя леди, Клара пошла к матери, ее увела Эмми. Я только что приехал на двуколке, узнал и зашел прямо к вам...

— Кто? — прервала я его.

— Джордж, его больше нет.

Я должна была пойти к матери Клары, она была так добра ко мне, да и Лео одобрил бы это. После обеда Джим отвез меня в двуколке к миссис Чандлер. Там были все — Клара, ее сестра Эмми, жена Джорджа Джейн. Бедная Джейн — вспоминая ее смеющееся лицо на поле, я от порога пробормотала слова сочувствия, но меня пригласили в дом, усадили у камина и напоили чаем.

На следующий день, я пошла навестить миссис Дженкинс и миссис Древетт, а затем мать Фреда Смита. Мои слова были такими же неуклюжими, как и тело, но я должна была пойти.

— Если бы он был тяжело ранен, вам бы сообщили... — сказала я матери Фреда.

— Сейчас ни за кем не посылают, моя леди — слишком опасно, — покачала она головой. — Если кого-то можно перевозить, его привозят в Англию... — ее голос вздрогнул, — ...но мне же не сообщили, что Фреда привезли.

Я не знала, что сказать ей на это.

От Лео пришла еще одна фронтовая открытка. Он снова подписался чернилами. Я положила ее к себе в карман рядом с первой, словно ношение этих карточек при себе могло уберечь его. Однако я понимала, что это только глупая причуда.

Альби написал, что его батальон пока вдалеке от линии фронта, но дядю Альфа отправили на передовую. Брат Элен Дэн тоже ушел в армию, хотя ему исполнилось всего восемнадцать, а Лена Арнольда снова послали во Францию, хотя его рука еще не зажила полностью. Армия была в таком отчаянном положении, что стали призывать пятидесятилетних, — но я знала, что Лео все равно не взяли бы, если бы он не пошел добровольцем. Но теперь он был там, а немцы все еще атаковали, продвигаясь вперед, и пытаясь захватить порты, чтобы, по словам мистера Тимса, отрезать нас от Франции. Если им это удастся, наши солдаты будут заперты во Франции — ох, Лео, где же ты?

Я уже перехаживала — шла вторая неделя мая. Миссис Чандлер поселилась поблизости, в доме Клары и Джима, доктор Маттеус заглядывал ежедневно.

— Как ваши дела, леди Ворминстер? — спрашивал он. — Лодыжки не опухают? Хорошо, хорошо. Я сообщу лорду Ворминстеру, чтобы не волновался.

Мужчине трудно быть вдали от дома в такой период.

— Зачем он ушел? — заплакала я. — Ведь он не должен был идти туда.

— Он ушел исполнять свой долг, леди Ворминстер, — вежливо ответил доктор Маттеус. — Никто из нас не мог сделать большего.

Как и Фрэнк, который тоже исполнял свой долг и поплатился за это. Прошло больше трех недель с тех пор, как пришла телеграмма, но горе и боль все еще туманили мой мозг и железными цепями сковывали мои ноги. Из-за этого я по утрам с трудом поднимала свое грузное тело с постели.

В четверг пришла еще одна почтовая карточка от Лео. Уже не с напечатанным текстом, а с несколькими словами, написанными его рукой — он благодарил меня за новости. Я снова и снова перечитывала ее, а затем положила в карман к остальным — слава Богу, она была написана-чернилами. Но вечером, сидя за ужином и ерзая с бока на бок, чтобы облегчить тянущую боль в спине, я подумала — а вдруг Лео догадался, что я смотрю на то, чем написаны его письма? В прошлом году, когда Лео был здесь в отпуске по ранению, он поговаривал о том, чтобы взять с собой авторучку, но я не согласилась. Возможно, он одолжил ее, чтобы облегчить мои страхи теперь, когда приближался мой срок, и тогда мои приметы были бесполезны. Слезы покатились по моим щекам, а я не стала вытирать их. Я была такой усталой и испуганной.

Я больше не могла выносить одиночества. Я взяла шитье и пошла в детскую, чтобы посидеть с Элен и Дорой. Там были и миссис Чандлер с Кларой. Они с нежностью говорили о Джордже, о временах, когда он был маленьким, говорили о своем прошлом, в котором меня не было. Я сидела среди них, но была одинока.

Боли в моей спине усилились, обручами сжимая мое бесформенное тело, и я с трудом дошла до туалета. Когда я села там, пошли воды — и я поняла, что началось. Натянув трусы, я беспомощно заплакала, потому что мне было страшно встретиться с этим, я боялась — ведь я была трусихой.

Когда я вернулась в детскую, боли обострились, и я в панике закричала. Мой крик разбудил Флору, которая прибежала из детской спальни с расширенными от страха глазами.

— Мама! — она вцепилась в мою юбку, за ней пришла Роза, с таким же испуганным лицом. Оглядевшись, я увидела отражение своего страха на остальных лицах — Клары, Доры, Элен. Даже миссис Чандлер растеряла обычное спокойствие.

— Мама! — Флора закричала еще громче. Это был панический вопль, и я услышала голос Фрэнка, говорящий: «Иногда мне хочется сорваться и закричать, подобно испуганному ребенку, но вокруг другие парни, и я не могу подвести их». Я тоже не могла подвести других. Хоть я и была трусихой, мне было нельзя показывать это.

Я нагнулась и обняла дочку.

— Все хорошо, моя маленькая, это всего лишь приступ ревматизма, как у мистера Тимса.

Ее лицо успокоилось, пальчики ослабили хватку.

— Махизма? — повторила вслед за мной Роза.

— Все хорошо, моя Роза. Доченьки, вы ведь знаете Джима? — Обе головки закивали — и светлая, и темная. Конечно, они знали Джима. — И коттедж, где он живет с Кларой? — Я взглянула на Клару, зная, что она согласится. — Вы хотите сегодня пойти и переночевать у Джима? Конечно, с вами пойдут Элен и Дора. Их глазенки распахнулись от восторга.