Серебряные крылья
Шрифт:
Не доходя Кубинки, ведущий «илов» поворачивает на восток и идет дальше. Он покачивает
крыльями: «Спасибо, до свидания». А третий отворачивает от группы влево и с ходу садится на наш
аэродром: лететь дальше он не может.
Вечером забрел летчик-штурмовик. Молодой, светловолосый. Здорово ему сегодня досталось.
Оказывается, он настолько увлекся прицеливанием по зенитному расчету, что не заметил, как врезался в
бугор. Резко потянул ручку на себя, и мотор вытянул.
тряску, а температура подходила к максимально допустимой. Думал, не дотянет.
Мы рассказали о наших потерях, летчик усмехнулся. Штурмовики теряли гораздо больше.
Утром полку поставлена новая задача: разыскать потерявшую связь с Большой землей группу
генерала Ефремова. Группа действовала в тылу врага юго-восточнее Вязьмы. Но у нее кончилось горючее
в танках, потом в автомашинах, потом и на радиостанциях. След группы был потерян среди снегов и
лесов Смоленщины.
Весна сорок второго года была ранней. Аэродромы раскисли, авиации в воздухе было немного.
Могли летать только с бетонированных аэродромов, а их насчитывались единицы.
Очевидно, поэтому не было противодействия со стороны истребителей врага. А может быть, и
потому, что летали на разведку на высоте тысяча метров и ниже. Трудно обнаружить пару истребителей в
огромном районе.
Николаев поделил все пространство юго-восточнее Вязьмы на квадраты. И день за днем наши
воздушные разведчики бороздили небо над Смоленщиной.
Сначала было страшно. Снизиться парой за 50 — 100 километров от линии фронта в тылу у врага,
ходить беспрерывно в одном районе по 20—30 минут — очень тяжело.
Встречались немецкие повозки, автомашины — их обстреливали. Но нашей подвижной группы не
было.
Почти десять дней ведем разведку. Больше всех летает Алхимов. Он хорошо изучил эту местность
и привозит много ценных данных.
— Сегодня полетишь со мной, держись лучше, летать будем низко, — сказал он мне однажды, и я
отправился на задание с новым ведущим.
Этот вылет хорошо запомнился. Солнце серебрило снег на полях. Дороги кое-где уже сильно
подтаяли. Линию фронта пересекли на большой высоте, потом полого снизились в район разведки.
Алхимов, увидев дорогу, снижался и шел правее нее, если же встречалась повозка, машина, —
выполнял вираж. Трудно было не отстать и не потерять командира.
Заметили повозок тридцать — сорок на дороге в лесу. Проходим бреющим, возницы шарахаются в
стороны, падают. По опыту — не наши. Но Николай — стреляный воробей, оглядывается. И вдруг
замечает, что кто-то помахал рукой. Проходим еще раз — многие машут шапками,
наши?
Горючего в баках наших самолетов оставалось мало, пришлось вернуться на аэродром.
Через сорок минут наша пара снова в воздухе. Вторая пара, ведомая Николаевым, прикрывает
сверху.
Алхимов безошибочно находит колонну. Да, это были наши, они махали руками, бросали вверх
шапки.
За успешное выполнение задания летчики нашего полка получили благодарность от Верховного
Главнокомандующего.
Ватулино
Мы с большим нетерпением ждали перелета на запад, на новый полевой аэродром. Десятого мая
приземлились в Ватулино.
Ватулино — крохотная деревушка на большаке Руза — Можайск, в ста километрах западнее
Москвы. Стоит на краю огромного поля. До войны колхоз засевал это поле рожью. В войну здесь стояли
наши, потом немецкие, а теперь снова наши самолеты.
Приятное чувство охватывает тебя, когда бродишь по аэродрому, совсем недавно отвоеванному у
врага.
Утром к аэродрому четверками, шестерками подходят штурмовики. Взлетают пары и звенья
истребителей, уходят на юг: опять штурмовать технику и живую силу врага в районе знакомых нам
станций Износки и Темкино.
Несколько дней сопровождали штурмовиков. Почти все летчики прилетали без боеприпасов.
Николаев опять разрешил штурмовать и истребителям.
Среди летчиков поползли слухи, что из полка уходят Николаев, Романенко и Чуфаров. Николаев —
с повышением, Романенко и Чуфаров — готовить пополнение в учебном центре истребительной авиации.
Романенко ходил чернее тучи, согнувшись, ни с кем не разговаривал, но продолжал летать больше
всех. Чуфаров похудел, волосы почти вылезли, наш полковой врач признал у него сильное истощение
нервной системы.
Слухи вскоре подтвердились. Наши старые опытные кадры готовились к переходу в новые части, а
мы продолжали летать.
Июнь сорок второго для нас оказался очень напряженным. Штурмовики задали нам такую работу,
что мы начали посматривать по утрам на небо: нет ли дождя, тумана? Боевые задачи ставились одна за
другой.
Новая задача: сопровождать штурмовики на аэродром совхоз «Новое Дугино». Задача очень
серьезная. Штурмовики несли большие потери даже в 15—20 километрах от линии фронта, а совхоз
«Новое Дугино» находился в 80 километрах. На аэродроме базировались вражеские истребители и
бомбардировщики, отсюда «юнкерсы» каждую ночь летали на Москву.
Уставшие от напряженной боевой работы летчики молча слушали командира. Немного легче