Серебряные крылья
Шрифт:
огромные пробоины. Как только он держится в воздухе! Летчик не смог выполнить круг над аэродромом
и с ходу с убранными шасси приземлился на зеленую траву.
Зарулив на стоянку, я пошел искать летчика-штурмовика, но не нашел. Его увезли в санчасть.
Вечером в столовую ввалился здоровенный рыжеватый старший сержант с перевязанной рукой и
повязкой на голове.
— Ты летал на тройке?
— Да, а что?
— Ты же мне жизнь спас!
— Мы каждый день с вами летаем,
— Брось, брось, я все понимаю!
Он вытащил из кармана пузырек спирта.
— Доктор дал в честь второго рождения. Хороший у вас врач. Наш уже не дает: слишком часто,
говорит, вторично рождаетесь, спирту не хватит.
На следующий день прилетел полковник Жуков.
Летчики нашей эскадрильи сидели все вместе. Рядом со мной комсорг Юрий Артамошин. Впереди
капитан Коношенко и Артемьев с Алексеевым. Это три неунывающих. Коношенко прибыл на должность
комиссара эскадрильи.
Коношенко — бывший командир эвена Качинского училища. Его звено вырастило много
прославленных летчиков. Своим ровном, веселым характером новый комиссар завоевал любовь всех
летчиков полка.
Артемьев и Алексеев шепотом, но не стесняясь в выражениях, поругивали МиГ-3. Моторы с
третьей, четвертой перечистки, планеры тяжелые, старые. Трудно драться с легким цельнометаллическим
Ме-109. Як-1 намного лучше когда-то сильного, но сейчас устаревшего «мигаря».
Полковник Жуков был недоволен нашими последними боевыми вылетами и решил разобрать
допущенные ошибки.
— Почему велики ваши потери, особенно на разворотах в районе цели, какую скорость вы
держите в это время, какую дистанцию? — гремел Жуков, а в ответ ему было наше гробовое молчание.
Тогда комдив вывел на полянку пять летчиков и майора Баяндина.
— Я — «ил»! — громко объявил Жуков и расставил руки в стороны.
Баяндин испуганно смотрел на «ила», еще не понимая, чего потребует от него командир. Летчики
внимательно следили за Жуковым и группой.
— Я — «ил», — повторил комдив, — вы — группа непосредственного сопровождения. Встаньте
правее меня. А вы, майор, будьте замыкающим, правофланговым. Вот так.
Перед нами стоял высокий плечистый комдив, руки его были расставлены в стороны. Чуть сзади
уступом вправо стояли пять летчиков в трех-четырех шагах друг от друга, а еще правее — Баяндин.
— Пошли, — приказал Жуков и двинулся вперед. Летчики пошли за ним.
— Начинаю разворот над целью, не отставать!
Комдив шагал крупным шагом и понемногу разворачивался влево. Два первых летчика, ускорив
шаг, удерживали ранее взятые интервал и дистанцию. Но остальные, в том числе и Баяндин, заметно
отстали.
— Быстрее,
Некоторые побежали. Комдив ускорил разворот, за ним бегом успевали только трое. Остальные
отстали.
— Стоп! Замрите! — скомандовал, подняв руки, командир дивизии. — Ведущие пар, командиры
звеньев, посмотрите, к чему приводит разворот ведущего с большим креном или на большой скорости.
Запомните, это происходит от невнимания к своему подчиненному. Только от этого. Но бывает и от
неграмотности. Этим пользуются «мессеры» и сбивают вас на разворотах. Вы поняли, товарищ Баяндин?
Во всем разобрались?
— Все понял, товарищ полковник.
— Приказываю: перед каждым вылетом проигрывать весь полет «пеший по-летному». Вот так, как
я показал вам, но с учетом всего маршрута от сбора группы до посадки.
Майор Баяндин уважал Жукова и не обижался на взыскательность командира. Майор понимал, что
его методическая подготовка невысока, в мирное время служил бы еще командиром звена. Но война
внесла резкие поправки в военную службу, и Баяндин стал командиром полка. А учиться нужно.
Была у Жукова и еще одна хорошая черта — неустанная забота о летчиках. Это по его приказанию
в полку было построено отличное помещение для летного состава. Землянка — полузаглубленная, с
окнами на аэродром, просторная, а главное — чистенькая и не с нарами, а с настоящими кроватями. В
землянке прохладно и тихо. Хорошо полежать на тюфяке, набитом сеном. Одеяла и простыни мы
аккуратно поднимали, чтобы не запачкать сапогами. А раздеваться нельзя — вдруг немедленный вылет.
— Скоро Горланов вернется, — сообщил Юра Алексеев.
— Нет, у него нога не срастается, — возразил Урицкий.
— Но пишет из госпиталя, что скоро приедет, — не сдавался Юра.
— Не приедет, — твердо говорит Петя Вернигора, — у него и зрение 0,4, он же летал... Летал, да
как, — объяснял Петя, — техник его признался, что он двое очков перед вылетом надевал.
Пожалуй, не вернется в полк командир эскадрильи Горланов. Солидный возраст, что-то около
сорока... Но разве в возрасте дело? Как он дрался! За короткий срок сбил два немецких истребителя.
Молодец! Есть много и других летчиков, которые скрывают свои недуги, боясь, как бы их не отстранили
от боевых полетов.
Первого августа сорок второго года в полку состоялся митинг. Его открыл новый комиссар полка
— майор Мурга. Он сообщил, что мы будем участвовать в операции по разгрому ржевско-сычевской
группировки.
Нам стало понятно, почему пополнили нас самолетами до полного штата. Вся авиация 1-й