Серебряные крылья
Шрифт:
Оно должно быть нами любимо и потому, что отвечает требованиям советской воинской
дисциплины, основанной на сознательном исполнении воинского долга.
Хорошо говорит Белов. Но слова не его. Где-то вычитал. Ну что ж, и это хорошо. С тех пор как
стал комсоргом эскадрильи, много читает. Это помогает и ему и Зубу разобраться в прежних грехах,
правильно оценить свое поведение в коллективе.
После Белова выступают еще несколько летчиков. Интересная тема разговора захватила
спорят, с жаром доказывают свою правоту. Но теперь уже никто не отрицает необходимости строгой
дисциплины в любом деле. Видимо, слова товарищей оказались достаточно убедительными. Мне
остается подвести итог.
— Очень верно сказал Белов о самодисциплине. По существу, он выразил то самое сокровенное,
что таится в сердце каждого из нас. Только один более требователен к себе, и это сокровенное уже стало
законом его жизни, а другой все еще считает себя мальчишкой и не дает отчета своим поступкам. Но ведь
пора бы, друзья, давно пора стать самостоятельными людьми.
Смотрю на Зуба. Он на меня. Смотрит не моргая. В глазах решимость. Наверно, и до него дошли
проникновенные слова. Дойдут... если не сегодня, то завтра обязательно дойдут.
Мне хочется высказанные в беседе положения продемонстрировать на практике нашей работы. И я
продолжаю:
— Самодисциплина летчику особенно нужна. Ему часто приходится летать одному. Кто судья его
поступкам в зоне или на маршруте? Только собственная совесть. Конечно, я, как командир, с него
спрошу, так или не так он выполнил поставленную задачу. Но я не видел, как он ее выполнял, и верю на
слово. Это правильно. И слова и дела летчиков должны быть едины. Тогда успех обеспечен. И командир
всегда будет уверен в своих питомцах.
А от дисциплины, как говорится, до подвига — один шаг. Примеров тому бесчисленное
множество.
Беседа затянулась. Но никто из летчиков и не помышлял быстрее уйти. Чувствовалось по всему,
как растет и созревает крепкий боевой коллектив, проникнутый единой волей, общими стремлениями.
Разошлись перед самым отбоем.
* * *
Низкие, тяжелые облака нависли над аэродромом. Моросит дождь. Раньше такая погода считалась
нелетной. А сейчас пара истребителей стремительно отрывается от земли и через минуту скрывается в
мутной пелене облаков.
Идут учения. На перехват вылетел капитан Шепелев, но в паре не с «молодым», а со «старым»
летчиком.
— Курс двести двадцать градусов, высота ... — слышит Нестерцев по громкоговорящей связи
приказ офицера наведения. И не только Нестерцев. Когда в полку учения, сложные тренировки, а
молодые летчики не могут пока летать по условиям погоды,
старте, на командном пункте, в штабе. Им ведь тоже скоро придется летать в таких условиях и то, что
чувствует летчик в воздухе, как происходит наведение его на цель, нужно знать. Поэтому они все на
аэродроме.
— Вас понял, — ответил Шепелев.
Он сейчас в облаках. Ведомый где-то рядом. Оба внимательно следят за приборами, точно
соблюдают режим набора высоты. Они не видят друг друга, но самолеты параллельным курсом мчатся за
облака. А облака темные — признак большой толщины и плотности. Самолеты слегка обледеневают.
Спросите в такой момент летчика, где он находится, скоро ли встреча с целью? Он не ответит. Да
это сейчас и не требуется. Пробить облака! Собрать пару! — вот ближайшая задача.
Томительны эти несколько напряженных минут. Все внимание летчиков сосредоточено на
приборах. Высота — курс, курс — авиагоризонт. Высота шесть, восемь, десять тысяч метров... Заметно
светлеет! Еще несколько секунд — и облачность резко обрывается.
Внизу ослепительное волнистое море облаков, над головой голубизна и яркое солнце.
Пара за облаками. Шепелев бросает взгляд вправо — ведомый на месте.
— Облака вверх пробил. Высота ... — докладывает на землю ведущий.
Пара в сборе. Первая часть полета осуществлена успешно. Теперь нужно решить задачу на
перехват. А как? Ведь летчики ничего не знают о цели. В это время с земли командуют:
— Курс двести двадцать, высота ... Цель — два «Орла», курс тридцать, удаление четыреста.
Все сразу прояснилось. Получив необходимые данные, летчики сами начинают анализировать
обстановку: встреча должна состояться не менее как за 200—250 километров от прикрываемого объекта.
Но тут, как часто бывает, возникает неожиданная трудность.
— Курс сто восемьдесят! Цель отвернула вправо! — прозвучал в шлемофоне голос офицера
наведения.
— Вас понял. Курс сто восемьдесят градусов...
Шепелев продолжает размышлять. «Дальность перехвата увеличивается, а погода неустойчивая.
Надо быть готовым к посадке на запасной аэродром».
С командного пункта поступает новый сигнал:
— Еще влево двадцать! Включить форсаж, разгон до «максимальной».
И словно угадав беспокойство летчика, офицер наведения предупреждает: «Быть готовым к
посадке на аэродром Н...»
Зуб и Белов внимательно следят за наведением. Они уверены в своем командире звена. Ведь еще
не было случая, чтобы он пропустил цель. И это закономерно. Опытный летчик своевременно и точно