Серебряный волк
Шрифт:
Сэр Оливер охает, хлопая себя по лбу, и поминает принцессу Ханджеи в выражениях, мало приличествующих как для благородной невесты, так и для поседелого рыцаря.
— Но у моей невесты вовсе не черные косы… — Карел мечтательно улыбается. — И это значит, что зазор пройден правильно, так ведь?
— Карел, мальчик мой, — сэр Оливер таращит глаза, — когда это ты успел обзавестись невестой?!
— Час назад, — сообщает Карел. — Сестра моего друга Сергея оказала мне честь и приняла мое предложение, за что я ей бесконечно благодарен. Особенно теперь, услышав
— Знаю его, — говорит Лека. — У Юркиного папаши начальником стражи был. Ты уверен, что я не окажусь лишним? Он может наговорить много интересного.
— Ты нужен мне там, — мрачно отвечает Карел. — А интересное будет, уж это я тебе обещаю. Пойдем, Лека.
Людей в огромной, несказанно помпезной Коронной зале собралось совсем немного. Отец Готфрид, сэр Оливер, с десяток придворных — из тех, кто поумней и поспокойней, отмечает Лека. Ни одной дамы; даже королева-мать не сочла нужным присутствовать. Быстро же Карел учится… Значит, сразу льдом окатить… Ну да, потому и ждать заставил — по-хорошему бы надо если не в день приезда принять, так на следующий.
Однако Тифаний, бывший начальник стражи великого князя Алексия, а ныне посол короля Юрия, нарочитой холодности приема не замечает. Похоже, слишком занят собственной значимостью. Или, что вернее, заранее ставит своего короля выше. Входит неторопливо, весомо, топоча подбитыми железом сапогами по узорчатому паркету, скупо кланяется:
— Ваше величество…
И голос неторопливый, с ленцой.
Отец Готфрид принимает верительные грамоты, разворачивает. Жует губами. Мягко, вполголоса, предлагает:
— Говорите, господин посол.
— Мой государь Юрий, властитель и сюзерен Двенадцати Земель, слышал о вашей войне… — Кажется, «господин посол» уверен, что сообщением этим делает королю Таргалы одолжение. — Он считает большой ошибкой позицию своего предшественника, коий неоднократно отказывал вам в военной помощи. Он намеревается исправить сию ошибку. Конечно, не просто так…
— Продолжайте, — прерывает возникшую паузу отец Готфрид.
— Некоторый пересмотр границ, — снисходительно кидает Тифаний. — Никоим образом, замечу, не ущемляющий ваших прав. Ведь сейчас Зеленчаковой и Прихолмьем все равно владеют гномы?
Карел задумчиво вертит в пальцах ограненный восьмигранником прозрачный камушек.
— Продолжайте, господин посол, — кивает отец Готфрид.
— Мой государь Юрий берется за пару месяцев очистить вашу страну от нелюди. Да, вы отдадите нам некую часть их рудников, но зато останетесь полными хозяевами на остальных своих угодьях. — Слово «угодья» звучит в устах посла невыразимо насмешливо. — И конечно, потом нам придется пересмотреть заново торговые договоры…
— Понятное дело… — Карел криво улыбается. — Чтобы мы покупали у вас то, что сейчас делают гномы. Замечательный план.
—
— Помощь принимают от равных, — нарочито любезно поясняет Карел. — А ваш Юрий…
— Что?.. — Тифаний багровеет.
— Торгуется, — вздыхает Карел. — Право же, странно видеть в короле замашки рыночного торговца. Даже если король и не вполне, хм… законный.
— Потрудитесь объясниться, ваше величество, — чеканит Тифаний.
Карел склоняет голову набок и медленно оглядывает Тифания — с сапог до насупленных бровей.
— Может, господин посол, вам еще и удовлетворение дать? На шпагах? Вы, я смотрю, ощущаете себя победителем… Так вот, уважаемый, то, что вашему Юрию удался переворот, еще ни о чем не говорит. Захватить власть проще, чем удержаться у власти. Не лезьте в чужой кошель, не придется о своем плакать.
— С чего вы взяли, — внезапно охрипшим голосом спрашивает Тифаний, — что в Двенадцати Землях переворот? Король Андрий не пережил смерти любимой супруги, увы, но так бывает…
— У короля Андрия остались дети. Младший сын Егорий — ему, если я не ошибаюсь, сейчас должно быть девять лет. И старший — Валерий, законный наследник.
— Егорий слишком мал, — разводит руками посол. — По нашим законам принц имеет право занять престол лишь по достижении совершеннолетия, отслужив воинскую службу, как подобает мужчине, и, более того, показав себя достойным в каком-либо ином, важном для государства деянии. А Валерий… где он, тот Валерий?! О нем уж два года не слышно… Говорят, он погиб. Печально, однако…
— Говорят, что жеребцов доят, — цедит сквозь зубы Лека. Черная, безумная ярость захлестывает его, и сдерживаться становится все труднее. — То-то Юрик себя достойным показал, в папашкином парадном отряде…
— Прощайте, господин Тифаний, — усмехается Карел, с явным удовольствием любуясь застывшим лицом посла. — Не смею более вас удерживать. И не забудьте: глупо зариться на чужое, не умея удержать свое.
— Аудиенция окончена, — почти шепотом подсказывает отец Готфрид.
Посол Юрия резко разворачивается, оставляя на паркете две полукруглых царапины, и выходит, впечатывая в пол шаги с силой, ясно показывающей степень понесенного оскорбления.
Карел разжимает стиснутый кулак. Сверкает под падающим из окна солнечным лучом ограненный восьмигранником прозрачный камень.
— Так, значит, действуем, — деловито сообщает Карел. — Жду всех у себя через час. С докладами.
Тут только Лека приходит в себя. Острое желание пришибить «господина посла» — желательно насмерть! — отпускает слишком медленно. А он еще полагал, что умеет держать себя в руках! Но Карел… Карел-то, в какие игры здесь играл?!
— Ты его провоцировал…
— А то! Пока ты провожал Серегу, мы устроили небольшой совет. Я, отец Готфрид, сэр Оливер и посланник Подземелья. И сошлись на том, что ваш Юрий опасен, а значит, глупо давать ему время на укрепление власти. — Карел зло усмехается: — Да, я его провоцировал. Добавлю, ты тоже неплохо подыграл.