Серьезные мужчины
Шрифт:
Просто и весело – но Айяну хотелось большего. И он устроил поддельную новость об Ади. Что оказалось так же легко. Всю эту игру можно было прекратить в любой момент. Как бы то ни было, рано или поздно придется – и прежде, чем их поймают. В глубине души он верил, что им все сойдет с рук. Его несколько утешало, что не он первый придумал создать миф гениальности вокруг своего ребенка. Были люди – особенно матери, – сплетавшие куда более грандиозные байки. Он как-то читал о невероятной истории французской девочки Мину Друэ – ему это имя почему-то никогда не удавалось произнести. Ей исполнилось всего восемь, а ее стихи уже издали. Эти стихи потрясли исполинов французской литературы, но кое-кто поговаривал, что за нее их пишет мать. Малышку Мину подвергли испытанию.
Но слишком далеко он не зайдет. Игру нужно скоро сворачивать. Его временами тревожило, с какой готовностью его сын в нее играет. Иногда Айян даже замечал, что мальчишка предпочитает не помнить, что это все игра. Ади верил, что он и взаправду гений. Ему нравилось это слово. Он бормотал его во сне.
Айяна преследовал призрак невинного лица Оджи в сиянии ее ночных притирок из куркумы и иллюзий внезапно необычайной жизни. Оджа нипочем не должна узнать правды, потому что этого она Айяну никогда не простит. Враки, что он ей наплел, уже пустили корни у нее в уме и создали легенду. Теперь уж не вынешь. Придется ей жить с этой ложью всю жизнь. Его пугала эта мысль – быть с женщиной до самой смерти и не говорить ей, что когда-то ее обманул. Выживая в этом мире благодаря матерой практичности, он все же верил: связь мужчины с женой негоже портить избытком рациональности. Браку нужен абсурд ценностей. В мире за пределами их дома не было ни правды, ни кривды. Всякий миг – сражение, и выигрывает хитрейший. Но его дом – не пустячок, как этот ваш мир. Морочить Одже голову тем, что ее сын гений, – преступление, причем до того тяжкое, что для него не существует наказания. Однако была в этой игре и неотразимая прелесть. Она ему очень нравилась.
Вот что его пугало. Невзирая на отвращение к жестокости мифа, создаваемого им вокруг собственного сына, Айян боялся, что не сумеет остановиться. Игра пьянила его, азарт был слишком силен. Он вспоминал своих братьев-алкоголиков, в чьих глазах он когда-то видел отчаянное желание жить, но они не смогли преодолеть мощь пристрастия, и оно побеждало дух жизни. Восторг возведения небылицы о юном гении и баек, которые стягивали его маленькую семью в уютный клубок в их однокомнатном обиталище, – вот чего он не желал терять. Ничего большего у них не было. Так что ж мужчине должно делать?
Обычный мужчина хочет, чтобы его жена чувствовала бурление жизни. Айян родился в бедности, какую ни одно человеческое существо не должно переживать; он впитал крохи знания при свете муниципальных фонарей; он научился лгать, чтобы кормить себя и свою семью; а теперь увяз, потому что выше головы сыну дворника не прыгнуть. У Айяна не было никаких особых дарований, но хватало мозгов, чтобы отчетливо понимать тщетность надежды и мрак предстоящей неприметной жизни. Так что же должно делать мужчине? Не будь потехи в виде гениальности сына, рутина рано или поздно удушит его жизнь, он это понимал. Не будь этой потехи, грядущее стало бы слишком предсказуемым. Он продолжит печатать браминам письма, принимать их звонки и претерпевать от их поисков истины. И каждый день своей жизни будет подниматься по крутой колониальной лестнице БДЗ, протискиваться между местным зомбачьем и искать утешения в безразличной любви женщины, которая на него толком уже и не смотрит. Он проживет всю жизнь, такую невыразимо обычную, в однокомнатном обиталище площадью сто восемьдесят квадратных футов (включая нелегальные антресоли).
Айян прибавил ходу – это обычно отменяло все его печали и страхи.
Он шел мимо распахнутых дверей по коридору и ловил голоса жизней из каждой местной клетки. Вот женщина сказала, что никогда больше не станет покупать лук, и Айян не знал почему. Следующая дверь: холуй только что вернулся с работы и делится тортом, который увел с чьего-то дня рождения в конторе. Далее: мужчина спрашивает по мобильнику, почем «марути-дзэн». Эти голоса он обычно и слышал. Но тут вдруг услыхал чуждый ему язык. Мать шлепнула сына. Тот заорал. Она стукнула его по спине. Мальчик выскочил в коридор, хлопая себя по рту, и забегал туда-сюда, словно пытаясь увернуться от своей же боли. Пока ничего особенного. Но тут женщина прокричала, перекрывая рыданья сына:
– Делай домашнее задание, или я тебя убью!
Вот такого он здесь не слыхал никогда. Значит, правду Оджа говорила. С тех пор как Ади появился в газете, матери – особенно в их корпусе – с ума посходили. Они пороли сыновей ремнем и заставляли их учиться, а Оджа меж тем покупала сыну воздушных змеев, крикетные биты и комиксы, опасаясь, что он может стать еще ненормальнее.
После ужина они втроем пошли на залитую битумом террасу. Под ущербной луной ошивалось несколько смутных фигур. Из далеких теней одинокий пьяница пел о любви и освобождении. Девочки-подростки стояли компаниями и хихикали над мальчиками. Те же, бледные и тощие, впали в возбуждение и развлекались между собой показными драчками, чтобы привлечь внимание девочек. Оджа пошла поболтать с молодыми матерями, тоже облаченными в халатики, отмеченные неуничтожимыми следами куркумы и чили. Женщины глядели на Оджу с обожанием либо злорадством – Айяну не удавалось разобрать, – но пристальнее, чем раньше. И у Оджи внезапно появилось эдакое изящество, своего рода старательная скромность, как у Мисс Мира, навещающей больных раком детишек.
Айян взял сына за указательный палец и повел его в тихий дальний угол. Там сделал вид, что возится с мобильником, чтобы старые друзья не лезли. Те все равно подходили, но Айян, хоть и улыбался, и здоровался, глаз с телефона не сводил.
Ади приметил теннисный мячик, застрявший в стоке. Огляделся по сторонам, не видит ли его кто-нибудь еще. Попытался высвободить палец из отцовой хватки, но Айян не отпускал его. Ади потянул изо всех сил, но их все равно недоставало. И вот уж они рассмеялись оба – отец и сын. Ади изловчился укусить отца за руку, но и это не помогло.
– Пусти, – попросил он.
– Скажи «сверхновая», – услышал он отца. Ади тут же позабыл про мячик. Он обожал эту игру. – Сверхновая, – повторил отец.
– Сверхновая, – сказал Ади. – Легко.
– Как умирают звезды, мисс? – выговорил Айян по-английски.
– Как умирают звезды, мисс?
– Как умирают звезды, мисс, если не считать превращения в сверхновые?
– Как умирают звезды, мисс, если не считать превращения в сверхновые?
– Как умирают звезды, мисс, если не считать превращения в сверхновые?
– Как умирают звезды, мисс, если не считать сверхновых?
– Если не считать превращения в сверхновые?
– Как умирают звезды, мисс, если не считать превращения в сверхновые?
– Умница.
Ади высвободился от отца и пошел доставать мячик, застрявший в жерле водостока. Он невинно огляделся по сторонам, после чего сел на корточки и извлек добычу. Немного поиграл с мячиком. А потом сказал отцу:
– Мне нравятся простые числа.
Айян не обратил внимания.
– Мне нравятся простые числа, потому что их нельзя предсказать, – сказал Ади небрежно, как бы между делом.