Серп
Шрифт:
— Синди, кажется?
— Цитра. Цитра Терранова.
— Да, точно!
Наступил неловкий момент. Хотя стоять на собственном крыльце в обществе серпа и ее подмастерья — разве это само по себе еще недостаточно неловко?
— Э-э… Так что я могу сделать для вас… Ваши чести? — Ронда не знала, полагается ли подмастерью титул «Ваша честь», но с почтительностью лучше переборщить, чем «недоборщить». Сейчас, когда лицо и имя незнакомой девушки несколько уложились в голове, Ронда и в самом деле стала припоминать Цитру. Кажется, они не очень-то ладили в детстве.
— Понимаешь, какое дело… —
Ронду передернуло.
— Такое не забывается! После того, как я вернулась из центра оживления, несколько месяцев все дразнили меня Ронда Раскатайка.
Смерть под колесами грузовика была, пожалуй, самым отвратным событием в ее жизни. Ронда целых три дня провела в квазимертвом состоянии и пропустила отчетный концерт своей балетной студии. Остальные девочки уверяли, что они прекрасно справились без нее, что отнюдь не прибавляло ей радости. Единственное, что примиряло с неприятностью — это еда в центре оживления на третий день, когда она пришла в себя. У них там было великолепное домашнее мороженое! Такое классное, что она однажды поставила кляксу, лишь бы опять попасть в этот центр и полакомиться их мороженым. Вот только незадача — предки послали ее в какой-то дешевый клоповник с бурдой вместо еды.
— Так ты что — была там, когда я попала под машину?
— Понимаешь, какое дело… — проговорила Цитра второй раз. А потом набрала побольше воздуха и выпалила: — Это не был несчастный случай. Я толкнула тебя.
— Ха! — воскликнула Ронда. — Так я и знала! Я знала, что меня кто-то пихнул!
Родители тогда постарались убедить ее, что все произошло неумышленно, что кто-то толкнул ее случайно. Она в конце концов поверила, но где-то в глубине ее сознания жило малюсенькое сомнение.
— Так это была ты! — Ронда неожиданно для себя разулыбалась. Какое счастье знать, что ты, оказывается, не была чокнутой все эти годы!
— В общем, я сожалею об этом, — сказала Цитра. — Правда, очень, очень сожалею.
— А почему ты вдруг решила сказать мне сейчас?
— Понимаешь, какое дело, — в третий раз повторила Цитра, как будто у нее, как говорили в старину, заело пластинку. — Когда становишься учеником серпа, надо искупить все свои… э… прошлые нехорошие поступки. Ну и вот… Можешь сделать то же самое со мной, что я сделала с тобой. — Цитра прокашлялась. — Толкни меня под грузовик.
Ронда прыснула, услышав такое. Это получилось ненамеренно — просто вырвалось само собой.
— Ты серьезно? Хочешь, чтобы я толкнула тебя под грузовик?!
— Да.
— Прямо сейчас?
— Да.
— А что скажет твоя наставница?
Серп кивнула:
— Я поддерживаю Цитру целиком и полностью.
Ронда задумалась над предложением. А что, она, наверно, могла бы. Ох сколько раз в жизни ей хотелось избавиться от кое-кого, пусть на короткое время! Да вот хотя бы в прошлом году — она была очень близка к тому, чтобы «случайно» стукнуть током своего партнера по лабораторной, такой он был гад. Но, к счастью, вовремя сообразила, что тот всего лишь отправится на небольшие каникулы и ей придется доделывать лабораторную одной. Но здесь ситуация была другая. Ей выдали бесплатную индульгенцию на месть.
— Слушай, это, конечно, соблазнительно и все такое… — протянула Ронда, — но у меня уроков много, а потом еще надо на балет…
— Так ты что… не хочешь?
— Не то чтобы не хочу, но просто сегодня некогда. Можно толкнуть тебя под грузовик в другой день?
Цитра заколебалась.
— Ну ладно…
— Или еще лучше — давай ты сводишь меня куда-нибудь пообедать или что-нибудь в этом роде.
— Ну ладно…
— Только в следующий раз ты, пожалуйста, предупреди нас, чтобы у матери чердак не сорвало.
После чего Ронда попрощалась, вошла в дом и закрыла дверь.
— Это надо же… — сказала она.
— Зачем они приходили? — накинулась мать.
И поскольку Ронде не хотелось вдаваться в подробности, она лишь сказала:
— Да так, ни за чем.
Мать раздраженно вздохнула, чего и добивалась дочка.
Вернувшись на кухню, Ронда обнаружила, что лапша совсем остыла. Великолепно.
Цитра чувствовала одновременно облегчение и неловкость. Много лет ее грызла совесть за это тайное преступление. Тогдашняя ее злость на Ронду была пустяковой, как большинство детских обид. Просто Ронда вечно так хвасталась своими успехами в балете, как будто была лучшей балериной в мире. Цитра ходила в ту же балетную школу. В этом волшебном возрасте все девочки питают иллюзию, что они не только хорошенькие, но и грациозные.
Ронда прилагала все усилия, чтобы избавить Цитру от этой иллюзии, закатывая глаза и испуская безнадежные вздохи каждый раз, когда у Цитры не получалось какое-нибудь па. За Рондой то же самое повторяли и все девчонки в классе.
Цитра не планировала свое преступление заранее — все произошло под влиянием момента. Но этот поступок бросил тень на всю ее жизнь, в чем она до сегодняшней встречи с Рондой даже не отдавала себе отчета.
А та, оказывается, даже не заморачивалась. Было и быльем поросло. Цитра чувствовала себя полной дурой.
— Ты, конечно, понимаешь, что в Эпоху Смертности твой поступок расценили бы совершенно иначе. — Говоря это, серп Кюри не смотрела на нее — сидя за рулем, она никогда не отрывала глаз от дороги. Цитра, раньше пользовавшаяся автоматическим транспортом, никак не могла привыкнуть к этой ее странной манере. Ведь для того, чтобы достичь цели, совсем не обязательно видеть путь, ведущий к ней…
— В Эпоху Смертности я бы так не поступила, — уверенно заявила Цитра. — Потому что тогда я знала бы, что Ронда не вернется. Это было бы все равно что выполоть ее.
— В те времена для этого существовало другое слово — «убийство». Или, как тогда выражались преступники, — «мокрое дело».
Цитра хмыкнула, услышав необычный архаизм.
— Какое смешное выражение!
— Думаю, в те времена его никто не находил смешным. — Кюри крутанула руль, чтобы не сбить выскочившую на извилистую дорогу белку. А потом, когда дорога выпрямилась, наставница вскользь глянула на Цитру. — Значит, ты решила наказать себя, став серпом. Навечно приговорила себя забирать чужие жизни в качестве искупления за тот детский проступок.