Сессия в условиях Талига
Шрифт:
Святой Алан и святой Эгмонт похожи, как близнецы, разница только в доспехах и в оружии. Да и тело, в котором я обитаю, походит на них. Только нет бороды – я старательно брился, потому что не хотел обрастать. Все-таки еще и двадцати нет.
– Больше дурных снов не будет, – заверил меня лекарь, – только покой. Вам нужен покой, герцог, и вы спокойно уснете. Все будет хорошо, хорошо и спокойно. Ваше питье, сударь.
Смесь, которой меня угостили, походила на глинтвейн. Вино, мед, яблоки… Но, возможно, я ошибаюсь. Во всяком случае, основа – вино.
– Я еще нужен монсеньору?
– Идите.
Постель медленно остывала – я поставил бокал на стол и лег. Джереми пошевелил подгоревшие угли, чуть постоял и ушел с моего разрешения. Завтра состоится Совет Меча. Что опять будет нести Альдо? И когда я увижу Эстебана, монсеньора? Сейчас к ним идти нельзя, чтобы не вызывать подозрений. Отхлебнул еще вина. Надо бы попробовать поспать… Глухой стук стекла о деревянную поверхность, ощущение уюта и тепла постели, полудрема. Глаза слипались, я проваливался в полупьяный сон.
– Ты становишься все серьезнее, – раздался странно знакомый голос, – но внешне по тебе этого не скажешь.
Кто это? Открыв глаза, я непонимающе взглянул на развалившуюся в кресле фигуру. Голос принадлежал не Рокэ Алве, да и человек этот был гораздо моложе и смуглее. Паоло! Сердце заколотилось от страха. Сначала Люра, потом Паоло… послал Создатель компашку мертвецов на ночь. Сговорились, что ли? Но прогонять его я не решился, к тому же, он может поведать что-то интересное. Я прищурился, разглядывая товарища по Лаик внимательнее. На нем костюм для верховой езды, на шее алеет эспера, как на груди Катарины – ройя.
– Привет… Я задремал. Откуда ты здесь? Где ты был? – из меня посыпались каверзные вопросы. – Мы столько всего о тебе думали!
– Я был в Агарисе, – Паоло был спокоен, как и его дальний родственник, томящийся сейчас в Багерлее. – У нас с отцом Германом там дела. Много дел.
– Я рад тебя видеть. Когда ты вернулся?
– Летом.
– Не знал, что ты эсператист, – я задумчиво посмотрел на предмет, заменяющий в иной вселенной нательный крест.
– Это подарок. Ты ведь любишь подарки?
– Смотря, чьи, – ответил я осторожно, – и от кого.
– Прекрасное кольцо, – Паоло понесло, ни к селу ни к городу. – Красные камни, золотая молния... тонкая работа. Предвещает победу. Только вот чью?
– При чем тут то кольцо? – только сейчас я вспомнил, что кольцо, данное Штанцлером, пропало. Ах, да… кажется, его забрал себе Робер. Чтобы вытряхнуть из оного Штанцлера правду.
– Оно осталось у лекаря. Ему нужнее.
– Что… – медленно, но верно по спине поползли капли холодного пота.
– Твой предок тебя не понял. Он не любил отравителей, – Паоло плавно поднял руку, указывая на портрет Алана. – Даже если ты допустил ошибку. Даже если хотел отравить
Отмахнувшись от него, я глянул на картины и едва не закричал от увиденного. На правом портрете застыла серая собака с умными глазами, но Святой Алан исчез. А Эгмонт стоял среди залитых кровью трупов, держа фамильный кинжал. Носок его сапога упирался в тело Робера Эпинэ. Господи, что за?! Твою мать! Едва ли не заорав благим матом, я вскочил с кресла и шарахнулся прочь от картин. Можно позвать слуг, но что они сделают? Этих страшных перемен не стереть. И, что самое страшное, меньше всего это походило на дурной сон. Горло сдавило болезненным спазмом, глаза обожгли слезы.
– Не следует бояться того, что уже произошло, но ты спрашивал, почему я не зашел раньше. Потому, что раньше ты был жив, – огорошил меня Паоло.
Что? Чего?! Нет, нет, твою мать, нет! Я так не хотел умирать, оказавшись в новом теле! Но на отчаянный вопль просто не хватало сил. Хватая ртом воздух, я бессильно смотрел на Паоло и не знал, что делать.
– Ты мертв, Дикон, как это ни печально. Яд был в вине. В красном вине. Увы, ты, как и все северяне, не чувствуешь букета, – Паоло прижал ладони к глазам. Как эр Рокэ!
– Яд?!
– Кахаэтис фалинхоэ, – отец Герман появился откуда ни возьмись и обнял за плечи Паоло. – Противоядие неизвестно. Зато вы не мучаетесь. Через полчаса вы потеряете сознание, так что советую распорядиться оставшимся временем как можно разумнее. Хотите вина?
Наклонив кувшин, отец Герман стал наливать в бокал черно-красную жидкость. Затем протянул бокал мне. Растерянно его взяв, я вздрогнул – на плече олларианца устроилась трехцветная кошка с прозрачными зелеными глазами. Господи, да что творится здесь?
– Пей, Дикон, – кошка оказалась говорящей, – это хорошая лоза. Четверо подарили нам радость, так радуйся.
Тадададам. Что это значит? Не лекарь ли меня отравил?! Похоже на то. Лекаря порекомендовал Реджинальд, причем очень настойчиво, но с какой стати “кузену” на меня покушаться? Ему нужен Надор? А с виду не скажешь… Точно! Ему нужны Надор и Айрис, а после того, как я сказал, что выдам ее за Рокэ Алву, Реджинальд решил от меня избавиться…
– Я предупреждал вас, тан Окделл, – речь священника текла медовым ядом, – вы не послушали. Что ж, ваш выбор и ваше право. Пейте, это все, что вам осталось.
– Идите нахер! – заорал я, внезапно отойдя от шока. – Не буду ничего пить! Проваливайтесь в Закат и горите заживо! Оба!..
Заживо… Смешно. Они ведь уже мертвы. Только это не помешало мне с размаху швырнуть бокал на пол. Хрупкий хрусталь разлетелся множеством блестящих осколков, на темном ковре где-то застыло невидимое красное пятно. А я проснулся – снова. Что это было? Зачем я вообще велел постелить себе в кабинете? Ах, да… тогда, после ухода Айрис, Валентина и Робера, я разленился идти до комнаты. И зря. Может, попросить еще успокоительного?