Сессия в условиях Талига
Шрифт:
– Святой Алан! – я так и подскочил с испуганным возгласом, когда на скатерть откуда-то сверху упала большая перчатка из малиновой замши. Шестипалая с поразительно оскорбительным для меня гербом – свиньей на блюде. И надпись какая-то.
До меня не сразу дошло, что выудил ее из соусника Альдо и бросил на стол. Куда делись хорошие манеры, он тут царь или не царь? Назвался королем – веди себя подобающе. Хотя, чего хорошего теперь от него ждать… Наколов уродливый аксессуар, пропитанный соусом, на вилку, Робер прочитал:
–
– Откуда взялась эта дрянь, и при чем тут медуза?
– Такую перчатку, или весьма похожую, я и герцог Окделл видели в Лаик. Это был розыгрыш, зашедший, впрочем, весьма далеко, – вот кто тянет Придда за язык, а?
– Что за розыгрыш? – уточнил Робер.
– Некто подобным образом объявил войну капитану Лаик, человеку весьма злобному и недалекому. Занимателен тот факт, что та перчатка тоже была с левой руки. И была точно так же обнаружена во время обеда. Если не ошибаюсь, она плавала в бульоне...
– И кто посмел? – перебил Альдо.
– Нужно узнать, вдруг кто-то служил в Лаик из слуг или поваров, – предложил Рокслей.
– За стол сели все одновременно, значит, перчатку положили раньше, – Робер попытался рассуждать адекватно.
– Но слуги Лаик не производили впечатления шутников, а проказы Сузы-Музы были откровенно школярскими. И я бы не сказал, что умными. Впрочем, капитан Арамона иного отношения не заслуживал. Не правда ли, герцог Окделл? – так, я не понял, Спрут меня подставить решил?!
Я гордо промолчал и сделал вид, что совершенно ничего не понимаю. И правда не понимал. Никакой причастности к появлению этой проделки за мной не имелось, скрывать нечего, так почему же с таким подозрением таращится на меня Величество? Валентин если не знал, то догадывался, что именно я с товарищами занимаюсь массово-увеселительными делами в Лаик. Кажется и он как-то раз подсобил – когда спустил через камин еду. А если сейчас напоет что-нибудь об этом Альдо, то мне не жить. И вообще я кушать хочу, а тут мясо вкусное…
– Кошки с ним, с капитаном, – Робер потер глаза. – Мог появиться во дворце кто-то из бывших унаров? Герцог Придд и герцог Окделл были с нами.
– Не знаю, – развел руками Рокслей.
– Господа капитаны гимнетов! – Альдо хлопнул ладонями по столу, снова показывая отсутствие хороших манер. – Чтобы больше ничего подобного в еду не попадало. Сегодня перчатка – завтра яд! – и он с ненавистью взглянул на меня.
Приехали. Я-то здесь при чем? Из-за того дурацкого просчета с ядом и вином? Но откуда Альдо знать? Робер пообещал не рассказывать ни ему, ни Матильде.
– Ваше Величество, будут приняты все меры. Мы просим разрешения немедленно заняться поисками, – вскочил Мевен.
– Для того чтобы исполнять свои обязанности, разрешения не требуется. Отправляйтесь.
Мевена
– Не ешьте! – вскрикнул он. – А что если яд уже там? Матильда, забыла про Мупу?!
– Про кого? – спросил я, поднося вилку ко рту.
– Собака, – вздохнула принцесса, – прекрасное создание. Надеюсь, она в Рассветных Садах. – Дикон, этот Суза-Муза кого-нибудь насмерть затравил?
– Нет, – беспечно отозвался я.
– Ты так и осталась алаткой, – мои слова Альдо успешно пропустил мимо ушей, – и ничего не понимаешь. Талигойя стоит на крови Раканов. Этот Медуза своим шутовством пытается уравнять короля с олларским прихвостнем.
– Лучше быть алаткой, чем дурой. А будешь с памятниками бодаться и могилы разрывать, еще и не так огребешь!
Молча глядя на перепалку бабушки с внуком, я понимал, что рано или поздно гнев Альдо обрушится на меня. Но я и правда не трогал эту несчастную перчатку и не вышивал на ней буквы. Даже Айрис не осмелилась, тем более она далеко живет от покоев Величества и кухни. Интересно, перчатка – та же самая, что и в Лаик? Жаль, не помню точный цвет… А пока я размышлял, Альдо успел бросить салфеткой в бокал и тот, свалившись на пол, разбился с тонким звоном. А потом вскочил и помчался из комнаты. Ты-дыщ тяжелой дверью! Матильда помрачнела, но есть не перестала, как, в общем-то, и я.
– Ричард, герцог Придд, у вас есть какие-то предположения насчет шутника? – Робер смотрел на нас с тревогой и подозрением.
– Сузой-Музой назвались шестеро, но они сейчас находятся за пределами столицы. За исключением Ричарда Окделла.
Ах ты… тварь скользкая! Топить меня вздумал в своих глубинах?! Нет, я понимаю, что мы должны разыгрывать вражду, но не в такой же степени!
– Сузой-Музой может оказаться кто угодно, кроме Эстебана Колиньяра. И, разумеется, Паоло. Герцог Окделл, что случилось с теми уликами, которые нашли в вашей комнате? Вам их вернули?
– Нет, разумеется. Я сомневаюсь, что они вообще там были, потому что капитан Арамона нашел себе поросенка для битья, – пожал я плечами.
– Этот мерзавец выставил нас дураками, – расстроился Дэвид Рокслей, вошедший вместе с виконтом в комнату.
Стало быть, все осмотрели. И как успехи?
– Интересно, кому брошен вызов… – Мевен глубоко задумался.
Так мы сидели и молчали. И грустили, пытаясь сообразить, что и к чему. Валентин бубнил что-то по его мнению умное, язвил без меры. Мне на его подколы все равно. Мне бы в Багерлее не загреметь на днях – ведь Величество стопроцентно решил, что виновен именно я.