Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Чарльз уселся на стул. Стюарт щеголевато наклонился к нему и щелкнул пальцами:
– Мистер Фиц! Накиньте салфетку, будьте любезны.
Фиц Ли извлек откуда-то замызганную простыню и начал подвязывать ее вокруг шеи Чарльза.
– Что это за грязная тряпка! – воскликнул Чарльз. – На ней, наверное, целая толпа нужду справила! И что у вас тут за цирюльня такая странная!
– Спокойнее, сэр, я не могу сосредоточиться, когда вы болтаете, – сказал Стюарт, наградив клиента яростным взглядом.
Он несколько раз щелкнул ножницами в воздухе, а потом атаковал волосы Чарльза над его
– Зеркало, пожалуйста, мистер Фиц!
Помощник цирюльника прыгнул вперед, поворачивая зеркало так и эдак в ответ на энергичные жесты Стюарта. Ну почему Чарльз не понимал, что все это чистое надувательство? Впрочем, никто из новичков никогда ничего не замечал, страх и незнакомая обстановка отлично срабатывали год за годом.
Вскоре Стюарт склонил голову набок, сложил ладони под подбородком и принялся изучать свое художественное творение. Вся левая половина головы Чарльза была острижена, волос осталось с полдюйма в длину, а справа, начиная от ровной линии точно посередине головы, волосы остались такими же густыми и длинными, как и были. Билли уставился в стену и закусил нижнюю губу, давясь от смеха.
– Половина готова, – заявил Стюарт. – Теперь остальное…
На плацу загудел горн. Все было рассчитано точно. Мистер Джеб бросил ножницы на стол. Мистер Фиц поставил зеркало туда же, а Билли и Слокум рванулись к двери.
– Эй, постойте! – закричал Чарльз. – В чем дело?
Стюарт сорвал с себя блузу.
– Мы должны бежать на построение. Скорее, сэр!
– Закончим стрижку в другой раз! – крикнул Фиц уже с лестницы.
– В другой раз?
Чарльз с ревом помчался за своими мучителями. У двери кладовой он бросил на Билли испепеляющий взгляд, но тот вряд ли заметил, потому что уже почти рыдал от смеха.
– Какой другой раз? – кричал Чарльз. – Как, черт побери, я объясню свой вид?
– Не знаю, сэр, – весело откликнулся Фиц, сбегая по ступенькам. – Но объяснять придется… Я уверен, все офицеры будут очень удивлены.
– Вы обманули меня! – прорычал Чарльз, потом выхватил из ботинка нож и метнул его в своих обидчиков.
Последним бежал Слокум. Нож просвистел мимо его уха и вонзился в потолочную балку лестничной площадки. И пока нож там раскачивался, Чарльз не переставая сыпал проклятиями в адрес вероломных кадетов и всего Вест-Пойнта.
На вопрос о своем внешнем виде Чарльз ответил, что такую необычную стрижку выбрал сам. И продолжал стоять на своем, невзирая на угрозы дежурных офицеров и некоторых старшекурсников. Молчание вызвало к нему уважение большинства командиров кадетского корпуса, включая и Красавчика Стюарта.
А уже вскоре Стюарт стал для Чарльза настоящим кумиром, хотя на первый взгляд между ними было мало общего. Чарльз был хорош собой, Стюарта же, несмотря на его прозвище, едва ли можно было назвать красивым. Плотный и коренастый, он словно по ошибке стал обладателем непомерно длинных рук и ног. Однако все недостатки внешности с лихвой восполнялись его заразительной энергией и обаянием. Его голубые глаза почти всегда светились добродушным
Но не только романтические подвиги вызывали восхищение Чарльза. Он считал, что в Стюарте воплотились все самые лучшие качества южанина. Храбрость, обостренное чувство чести, жизнелюбие, способность встречать улыбкой любые невзгоды.
И конечно же, Стюарт был горячо предан своим друзьям. В начале первого года Чарльза Фиц Ли как-то сильно напился и имел глупость попасться в таком виде. Ему пришлось предстать перед военным судом. Стюарт организовал однокурсников Фица, и все они обратились с поручительством к суперинтенданту, пообещав, что никто из всего курса никогда не будет обвинен за подобный проступок.
По традиции после такой просьбы все обвинения с нарушителя дисциплины снимались. В противном случае Фиц был бы наверняка исключен, потому что полковник Ли не стал бы вступаться за своего племянника. На следующий день многие заметили, что суперинтендант то и дело улыбается. Вероятно, он был доволен тем, что его племянник избежал наказания, но еще больше его радовало то, что кадетское братство действительно существует.
Военная подготовка никаких трудностей у Чарльза не вызывала. Другое дело – разные мудреные науки. Четырехлетние курсы грамматики английского языка и географии дались ему сравнительно легко, хоть и навевали смертельную скуку, а вот алгебра, даже несмотря на хорошую основу, заложенную герром Нагелем, оставалась тайной за семью печатями. Чарльз сразу же присоединился к «бессмертным» и оставался в их рядах до январских экзаменов, которые сдал с большим трудом. Во втором семестре, когда начались уроки французского, стало ничуть не легче.
– Вот скажи мне, за каким чертом солдатам французский? – спросил он Билли, когда им подвернулась редкая возможность поговорить без помех.
Была суббота, уже начиналась февральская оттепель. Друзья отправились в горы за фортом Путнама. С севера по свинцово-серой воде плыли льдины. В сухом воздухе еще пахло зимой. Время от времени ветер доносил до них снизу запах дыма, идущий из кирпичных труб. Билли с хрустом сломал подобранную с земли ветку и швырнул половинки в разные стороны.
– А за таким чертом, мистер Бизон, что очень многие важные труды по военному искусству написаны на французском. И однажды тебе может понадобиться их перевести.
– Только не мне. Я пойду в драгуны и буду гоняться за индейцами. – Прищурившись, он посмотрел на друга. – Ты уверен, что причина именно в этом?
– А зачем мне врать?
– Я же «плебей», меня обмануть – раз плюнуть, а ты еще тот демагог. Отправил ведь меня уже однажды стричься, помнишь?
– Тебе бы лучше почаще в словарь заглядывать. Демагогами называют лживых политиков, которые уболтают кого угодно.
– Вот только не надо мне объяснять то, что и так понятно. То-то я и гляжу, ты мастер убалтывать. Ну точно демагог, – повторил он с нескрываемым удовольствием. – Демагог и есть. – И вдруг в порыве вдохновения Чарльз поднял руку, как прокурор на процессе. – Нет. Просто болтун. Старый болтун. Отныне и навсегда.