Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Поступок Чарльза понял бы любой кадет. Северянин решил разобраться со Слокумом, а южанин стоял на страже, и это говорило о том, что именно поведение Слокума, а не его происхождение стало причиной схватки.
– Поторопись, – сказал Чарльз новичку, который пытался застегнуть помятую рубашку трясущимися руками. – Ботинки наденешь в коридоре.
Юноша вышел, за ним Фрэнк. Чарльз посмотрел на луизианца:
– А тебя что, силой тащить?
– Нет… нет!
По-крабьи, боком кадет попятился к двери и, уже очутившись
Чарльз окинул взглядом полутемный коридор. Там не было никого, кроме Фрэнка Пратта, который сидел на корточках у стены и с опаской смотрел вверх. Пенсионер, работавший в буфетной, вышел из своей двери, запер ее, потом молча посмотрел на Чарльза и Фрэнка и пошел наверх, так и не произнеся ни слова.
Чарльз прислонился к двери умывальни, все еще приходя в себя после того, что случилось. Вдали горн проиграл первые ноты отбоя. Из умывальни раздался негромкий испуганный вскрик, а потом гулкий звук первого удара.
Билли вышел десять минут спустя. Из его носа сочилась кровь, на тыльной стороне ладоней выступили синяки. Казалось, в остальном драка прошла для него без последствий, но, приглядевшись, Чарльз заметил в глазах друга легкую неуверенность.
– Можешь идти? – спросил он.
– Да, а вот он еще какое-то время не сможет. – Билли снова посмотрел на Чарльза и сразу отвел взгляд. – Я как-то уж слишком этим наслаждался.
От лестницы им уже махал рукой Фрэнк Пратт, призывая поторопиться. Все трое получили бы по взысканию, если бы не вернулись в свои комнаты до вечернего обхода.
Впрочем, Чарльза это мало заботило. Он думал о словах друга. Может, Билли так расстроился из-за своего злорадства, потому что Слокум был южанином?
– А что будет, если Слокум обо всем расскажет? – с тревогой спросил Фрэнк, когда они подошли к лестнице.
– Я постарался ему объяснить, что лучше этого не делать, – ответил Билли, поднимаясь по ступенькам. – Думаю, он понял, что если наша короткая встреча будет упомянута в рапорте или в устном донесении, то единственное, что я сделаю перед своим отчислением, – это навещу его еще раз. И его луизианского холуя заодно.
– Вообще-то, – продолжил Фрэнк, – ты мог бы открыто обвинить его в издевательстве над тем новичком…
Билли покачал головой:
– Если я это сделаю, Слокум станет героем, а я – еще одним мстительным янки. В Академии и так неспокойно. Думаю, лучше оставить все как есть.
Его мрачный голос наконец подтолкнул Чарльза произнести те слова утешения, в которых Билли так отчаянно нуждался.
– Ты сказал, что слишком наслаждался, но я тебе не верю. Что бы ты ни сделал, Слокум это заслужил.
Билли бросил на друга благодарный взгляд. Ни один из них больше не заговаривал, пока они поднимались по темной лестнице. Чарльз чувствовал себя подавленным. Теперь было совершенно очевидно,
Слокум объяснил свои синяки неосторожным падением с лестницы. Луизианец благоразумно промолчал. Жестокая охота на «плебеев» прекратилась.
И все же о происшествии каким-то образом прознали, сочтя драку схваткой между группировками. Некоторые северяне и уроженцы Запада, услышав, что один кадет поколотил другого, сразу приняли сторону Билли. Южане в основном стояли за Слокума. Роль Чарльза в этой истории в обоих враждебных лагерях была воспринята с гробовым молчанием, и это казалось столь оскорбительным и в то же время нелепым, что Чарльзу оставалось только смеяться.
Через неделю от Фица Ли он узнал, что кадет из Луизианы рассказал собственную версию происшествия. Он говорил друзьям, что Билли напал на Слокума после того, как тот по неосторожности критически отозвался о билле «Канзас-Небраска».
Почему же он так долго молчал? – спросили его. Чтобы об этом не узнали офицеры, ответил он. Ведь он прежде всего думал о своих товарищах, поэтому настоящая причина ссоры от него ускользнула.
– Вот как? Ускользнула, значит, – проворчал Чарльз. – Так просто взяла и ускользнула. И в других двух-трех случаях тоже.
– Или больше, – с мрачной улыбкой заметил Фиц.
Чарльз был вне себя. Он заявил, что вытащит луизианца за шкирку на вечернем построении и вколотит ему в глотку всю его гнусную ложь. Билли и Фиц насилу его успокоили.
Постепенно интерес к драке угас. Кадеты снова общались с Билли и Чарльзом, а Слокума словно бы не замечали, то есть все вернулось к тому, как и было до этой истории.
Однако ссора все же оставила дурные воспоминания, став еще одним неприятным событием, которых и так в эти дни было уже немало.
Вскоре подошло время, когда выпускникам предстояло покинуть Вест-Пойнт. Среди них были Стюарт и парень из штата Мэн по имени Олли Ховард, у которого Чарльз купил хорошее, хоть и не новое одеяло. Билли собирался в отпуск.
Все только и говорили о переменах, которые ожидались осенью. Уже почти десятилетие правлению Академии рекомендовали ввести пятилетний курс обучения, и министр Дэвис наконец решился на это. Половине новичков надлежало учиться по новой программе, другую же половину ожидал прежний четырехлетний курс. Разделили их так, чтобы выпуск все равно происходил каждый год.
Пятилетний учебный план был рассчитан на то, чтобы исправить излишний, по мнению многих, упор на математику, естественные науки и инженерное дело. В новом курсе обучения было больше английского языка, истории, ораторского искусства и, кроме того, добавлялся испанский язык.