Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Он почти сразу начал задыхаться, поскольку заметно набрал вес. На следующем этаже он прошел мимо художников, которые раскрашивали фотоснимки китайской тушью или пастелью, – Изабель выбрала для их семейного портрета именно пастель. Еще не добравшись до верхнего этажа, Стэнли уже слышал, как бранятся его сыновья.
Студия представляла собой просторную комнату с верхним светом.
– Встреча была назначена на полдень! – рявкнула Изабель, увидев мужа.
– Меня задержали дела в министерстве. Идет война, знаешь ли. – Он произнес это даже более язвительным тоном, чем она,
– Мистер Брэйди, мои извинения. Лейбан, Леви, прекратите немедленно!
Стэнли снял мокрую от снега шляпу и дал подзатыльник одному близнецу, потом второму. Подростки застыли, изумленные необычным поведением отца.
– Опоздание – обычное дело для людей вашего положения, – любезно ответил Брэйди. – Ничего страшного.
Разумеется, он бы не добился успеха и процветания, если бы всегда не проявлял любезности по отношению к важным клиентам. Это был худощавый бородатый мужчина лет сорока, одетый дорого и вместе с тем элегантно; его великолепный черный сюртук идеально подходил к модным брюкам из серой оленьей замши и белоснежной крахмальной сорочке с шейным платком из черного шелка, спадавшим на серый замшевый жилет. Завершали образ строгие очки.
Брэйди коротким жестом дал знак молодому ассистенту, который установил большие золоченые часы на фоне красного задника. На циферблате часов было написано имя Брэйди, как почти и на всем, что относилось к его делу, включая рекламные брошюры и выездные фургоны, один из которых Стэнли видел перевернутым во время отступления у Булл-Рана.
– Свет сегодня слабый, – заметил фотограф. – Мне не очень нравится делать портреты, когда нет солнца. Выдержка получается слишком длинной. Но поскольку это портрет к Рождеству, мы попробуем. Чед? – Он щелкнул пальцами. – Немного влево.
Ассистент быстро передвинул треногу с белым отражателем.
Брэйди склонил голову и внимательно всмотрелся в свирепые лица отпрысков мистера и миссис Хазард.
– Думаю, родителям лучше сесть, а мальчикам встать за ними. Очень активные молодые люди. Нам придется закрепить их головы в держателях.
Лейбан начал было возражать, но окрик отца заставил его умолкнуть. Сидение перед объективом продолжалось три четверти часа. Брэйди регулярно нырял под черный колпак камены или шептал какие-то инструкции ассистенту, который вставлял в камеру огромные пластины с превосходно отрепетированной расторопностью. Наконец Брэйди поблагодарил клиентов и предложил поговорить с помощником в приемной о доставке портрета. А потом быстро вышел.
– Мы явно недостаточно важны, чтобы видеть его больше одного раза, – пожаловалась Изабель, когда они вышли из студии.
– Бога ради, ты вообще можешь думать о чем-нибудь, кроме своего положения в обществе?
Скорее удивленная, чем рассерженная, Изабель сказала:
– Стэнли, ты сегодня просто в несносном настроении. Что случилось?
– Нечто ужасное. Давай наймем карету и отправим мальчиков домой, а сами заедем в «Уиллард» пообедать, там я тебе все объясню.
Морской язык с миндалем оказался прекрасно приготовленным, но у Стэнли совсем не было аппетита; он хотел только выплеснуть свою тревогу.
– Я сумел добыть
– Саймон предлагает вооружить беглых рабов? Это просто дико. Кто поверит, что старый вор внезапно превратится в участника крестового похода?
– Вероятно, он думает, что кто-то поверит.
– Он сошел с ума.
Стэнли окинул взглядом столики вокруг; никто не обращал внимания на супругов. Он наклонился поближе к жене и понизил голос:
– Но вот что самое ужасное. Весь отчет ушел в правительственную типографию… но не к Линкольну.
– Но ведь президент обычно просматривает такие отчеты?
– Да, просматривает и одобряет для публикации.
– Тогда почему…
– Потому что Саймон знает: этот отчет президент не примет. Помнишь, как он отменил решение Фримонта об освобождении рабов в Миссури? Саймону крайне важно, чтобы его заявление опубликовали. Неужели ты не понимаешь, Изабель? Он тонет и думает, что только радикалы могут бросить ему спасательный круг. Но я сомневаюсь, что они станут это делать, – по той самой причине, которую ты почувствовала. Так что уловка Саймона слишком прозрачна.
– Ты помогал Уэйду… разве он тебя не спасет, если Кэмерона снимут?
Стэнли стукнул кулаком по ладони:
– Я не знаю!
Изабель не обратила внимания на его ярость и задумалась.
– Пожалуй, ты прав насчет мотивов Саймона и причин, по которым он не хочет, чтобы Линкольн увидел этот отчет до печати, – негромко сказала она через несколько секунд. – Но что бы ни происходило, ничего не говори в поддержку этого спорного поступка.
– Бога ради, почему нет? Уэйд наверняка это одобрит. И Стивенс, и многие другие.
– Едва ли. Саймон – приспособленец, и весь город это знает. Так что мантия моралиста выглядит на нем нелепо. Ему никогда не позволят ее носить.
Изабель оказалась права. Когда первый экземпляр доклада оказался у президента, тот мгновенно приказал его перепечатать, убрав все сомнительные моменты. В тот день, когда это произошло, Кэмерон носился по министерству, крича на всех без разбора. В половине девятого он отправил посыльного к мистеру Стэнтону. Того же мальчишку с той же целью он послал снова сразу после полудня и еще раз – в три часа. Не нужно было обладать большим умом, чтобы догадаться: адвокат Кэмерона, автор доклада, как уже стало известно, по какой-то причине не отвечал на призывы своего клиента о помощи.
– Ну все, ущерб нанесен, – сообщил Стэнли жене на следующий вечер.
Пепельно-бледный, он протянул ей номер «Ивнинг стар» мистера Уоллака, газеты, твердо отстаивающей демократические принципы и, как говорили, даже поддерживающей южан.
– Они умудрились раздобыть доклад.
– Ты же говорил, из него убрали все лишнее.
– Они достали оригинальный вариант.
– Как?
– Бог знает. Могут и меня обвинить.
Изабель не обратила внимания на его фантазии, размышляя вслух: