Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Совершенно верно. Мы должны поспособствовать завершению строительства этого судна. Я намерен написать джентльменам в Мобиле теплое ободряющее письмо, а копии всей переписки переправить генералу Борегару в Чарльстон. А теперь все-таки ступайте домой и отдохните.
– Но мне бы хотелось немного разобраться в…
– Утром. Идите домой! И будьте осторожны – наверняка вы уже читали в газетах об убийствах и грабежах, которые участились на улицах в последнее время.
Купер невесело кивнул. Времена действительно были мрачные. Люди пребывали в отчаянии. Он пожелал Мэллори доброй ночи и пошел к
Когда Купер вошел, Юдифь опустила на колени книгу, которую читала, и посмотрела на него.
– Выглядишь неважно, – сочувственно и в то же время раздраженно сказала она.
– Мы весь день мокли в реке, и всё напрасно.
– Мина?..
– Никуда не годится. Есть что-нибудь поесть?
– Телячьи потроха. Не поверишь, сколько они стоили! Только, боюсь, уже все остыло. Я ждала тебя гораздо раньше.
– Бога ради, Юдифь… ты же знаешь, сколько у меня работы.
– Даже когда ты строил «Звезду Каролины», ты не задерживался так поздно. По крайней мере, не каждый день. И когда возвращался домой, всегда улыбался, говорил что-нибудь приятное…
– Сейчас недостаточно приятное время для приятных слов, – ответил Купер неожиданно холодно и отстраненно, промокнув текущий нос мокрым рукавом. – Как говорит Стивен, нет ничего смешного в том, что судьба Конфедерации в руках людей с раздутым тщеславием вместо мозгов.
– Стивен… – Юдифь захлопнула книгу, сжав ее так, что побелели пальцы. – Только это я и слышу от тебя постоянно: Стивен, Стивен, если ты не проклинаешь свою сестру.
– А где Мари-Луиза?
– Где ей быть в такой час? В постели. Купер…
– Я не хочу ссориться. – Он отвернулся.
– Но с тобой что-то происходит. У тебя словно не осталось никаких чувств ко мне, к дочери… к чему-либо, кроме твоего проклятого министерства.
Купер оперся рукой о косяк двери гостиной и снова чихнул, слегка наклонив голову. Когда он снова посмотрел на жену, его взгляд испугал Юдифь.
– Да, со мной кое-что произошло, – тихо заговорил Купер. – Мой сын погиб. Погиб из-за этой войны, из-за жадности моей сестры и из-за того, что ты отказалась остаться в Нассау. Так что будь добра, оставь меня в покое, чтобы я мог поесть.
В кухне он немного поел, сидя у холодной плиты, потом отставил тарелку и пошел в спальню. Там он зажег газ, закрыл дверь, разделся и лег в постель, укрывшись двумя одеялами, но так и не смог согреться.
Вскоре пришла Юдифь. Погасив лампу, она легла рядом с мужем. Купер лежал лицом к стене. Она старалась не касаться его. Ему показалось, что он слышал ее плач, но он не повернулся. Уже засыпая, он видел перед собой чертежи «рыбы-лодки».
Раз в неделю Мадлен повторяла свое приглашение на ужин. И к концу мая Юдифи наконец удалось убедить Купера один вечер провести вне стен военно-морского министерства. В четыре часа назначенного дня он прислал домой записку с сообщением, что задержится, и приехал на Маршалл-стрит только в половине девятого.
В просторных комнатах верхнего этажа братья обнялись.
– Как дела, Купер? – От Орри пахло виски; бледное, небритое лицо
– Очень много дел в министерстве.
Юдифь нахмурилась.
– Чем вы там сейчас занимаетесь? – спросила Мадлен, ведя их к столу с зажженными свечами.
Она хотела поскорее подать ужин, пока он не был окончательно погублен.
– Наша работа – уничтожать янки.
Орри засмеялся, но тут же понял, что Купер говорит серьезно. Юдифь смотрела в пол, но было видно, как она страдает. Мадлен вопросительно взглянула на мужа, словно спрашивая: «Он что, пьян?»
– Можно я тебе помогу? – пробормотала Юдифь и под этим предлогом торопливо ушла следом за хозяйкой на кухню.
– Ты можешь себе представить зеленый горошек за три с половиной доллара за пек? [63] – сказала Мадлен, поднимая крышку с дымящейся кастрюли.
Ее наигранная веселость быстро угасла. Юдифь оглянулась на дверь кухни и сказала:
– Я должна извиниться за Купера. Он не в себе.
Мадлен опустила крышку и посмотрела на невестку:
– Юдифь, он ведет себя так, словно вот-вот взорвется. На него просто жалко смотреть. Что с ним?
63
Мера объема, равная примерно 8,8 литра.
– Он слишком много работает – как в то время, когда всем уже было ясно, что «Звезда Каролины» не будет построена, а он все не хотел верить.
– Ты уверена, что дело только в работе?
Юдифь избегала ее взгляда.
– Нет. Но я не должна ничего говорить. Я обещала ему. Он сам расскажет, когда будет готов.
Вскоре все четверо сидели за накрытым столом. На ужин был зеленый горошек, ломтики жареного картофеля и жилистое седло барашка, которое Мадлен купила на одном из маленьких фермерских рынков на окраине города.
– Орри нальет кларета или воды, если захотите, – сказала Мадлен. – Я отказываюсь подавать ту жуткую смесь из земляных орехов, которую здесь выдают за кофе.
– Теперь вообще продают очень много странного, – поддержала ее Юдифь. – Взять хотя бы чернила из сока ягод лаконоса…
Она умолкла, видя, как Купер протянул брату свой бокал. Орри налил в него кларета до половины, но Купер не отвел руку; слегка кашлянув, Орри наполнил бокал до краев.
– Кое-кто… – Купер выпил разом половину вина, пролив несколько капель на уже и без того грязную рубашку, – кое-кто в этом городе пьет настоящий кофе и пишет настоящими чернилами. Кое-кто может платить за такие вещи. – Он уставился на брата. – Например, наша сестра.
– Неужели это правда? – спросила Мадлен с напускной беспечностью.
Купер посмотрел на нее с мрачным видом. В комнате повисло неприятное напряжение.
– Да, Эштон действительно живет в прекрасном доме, – сказал Орри, – и, когда я вижу ее на улице, она всегда шикарно одета – туалеты из парижского модного дома Уорса или что-то подобное. Ума не приложу, как ей это удается на жалованье Хантуна. Большинство правительственных служащих получают сущие крохи.
Купер судорожно вздохнул. Юдифь сжала руки под столом. Сквозь открытые окна донесся крик продавца воды, потом скрип колес его повозки.