Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Да, – кивнул Бейкер, не добавив больше ни слова. Это было вполне в его стиле – только он знал всех тайных агентов и кто из них чем занимается.
Бейкер откинулся на спинку кресла и заложил руки за голову.
– Этот листок проливает свет на отношение к Джеффу Дэвису, лишь дополняя то, что Фетти уже удалось узнать через третьих лиц. Один ричмондский спекулянт, некий Пауэлл, открыто агитирует против Дэвиса.
Бент смахнул с губ яблочную крошку.
– Но такие вещи происходят уже год или даже больше, разве не так?
– Совершенно верно. Однако на этот раз все немного иначе. Фетти сообщил, что
– Бог мой… Да, это действительно что-то новое.
– Мне бы не хотелось, чтобы вы упоминали имя Господа всуе. Это не нравится мне точно так же, как те отвратительные книжонки в желтых обложках, которые я конфисковал и сжег несколько месяцев назад.
– Прошу прощения, полковник, – торопливо проговорил Бент. – Просто новость меня так огорошила… Как, вы сказали, зовут того спекулянта?
– Ламар Пауэлл.
– Ни разу не слышал этого имени, пока был в Ричмонде. И о новой Конфедерации тоже.
– Это могут оказаться просто уличные сплетни. Если они объявят импичмент Дэвису, нам это пойдет на пользу. А еще лучше, если бы они его повесили. Я бы первым зааплодировал. Но пожалуй, это тщетная надежда.
Он открыл нижний ящик стола и достал одну из папок, в которых хранились личные дела. Сверху на папке красивым почерком было написано: «Рэндольф».
Бейкер подвинул папку через стол. Открыв ее, Бент обнаружил несколько страниц, исписанных разным почерком, и несколько газетных вырезок. Статья в одной из вырезок начиналась словами: «От нашего корреспондента в конгрессе мистера Имона Рэндольфа».
Бент закрыл папку и выжидающе посмотрел на Бейкера. Когда полковник наконец заговорил, его тон подразумевал особую доверительность. Настроение Бента поднялось.
– Мистер Рэндольф, как вы поймете, прочитав все эти оскорбительные статейки, вовсе не фанатик тех, на кого работает. И ему не слишком нравится сенатор Уэйд, конгрессмен Стивенс и их суровая программа восстановления в правах наших южных собратьев после войны. В газете мистера Рэндольфа «Цинциннати глоуб» вы всегда найдете серьезные нападки на правительство и поддержку демократов. Более того, только мирное крыло этой партии вызывает у него восхищение. Рэндольф не заходит так далеко, как некоторые в этом лагере, он не поддерживает идею смещения Линкольна насильственными методами, нет, ничего подобного. Но он определенно одобряет невмешательство в систему рабства даже после капитуляции Юга. Мы не можем терпеть распространение подобных взглядов в период кризиса. Определенные круги в правительстве понуждают меня к тому, чтобы… ну, скажем так… – Бейкер погладил роскошную бороду, – немного наказать его. Угомонить на какое-то время, чтобы не только удалить источник раздражения, но и предостеречь и его газету, и другие издания подобного толка, что им следует быть поосторожнее, иначе их настигнет такая же судьба. Ваша работа в Ричмонде впечатлила меня, Дейтон. Поэтому я и выбрал вас, чтобы разобраться с этим делом.
Глава 82
За шатким столом сидели трое вольнонаемных врачей в грязной форме. Их не менее грязные руки были испачканы кровью, как всегда у врачей после осмотра ран.
Один копался в носу, второй, придурковато ухмыляясь, то и дело почесывал пах, третий уже
– Итак, что у нас тут? – заплетающимся языком проговорил врач, что наливался виски; он явно был у них старшим.
– Я сильно пострадал, сэр, – откликнулся рядовой. – Могу я вернуться домой?
– Не так быстро! Сначала мы должны вас обследовать. Джентльмены? Если вас не затруднит…
Врачи подошли к солдату и начали осматривать его, переговариваясь шепотом. Наконец старший выдал заключение:
– Мне жаль, но руку придется ампутировать.
– О… – Пациент побледнел, но через мгновение вдруг широко улыбнулся. – Значит, меня отпустят в отпуск?
– Вообще-то, нет, – сказал врач, постоянно чесавший промежность. – Левую ногу тоже придется отнять.
– О-о-о… – На этот раз раненый громко протяжно застонал, но тут же снова попытался улыбнуться. – А после этого-то меня ведь точно отправят в отставку?
– Ничего подобного, – заявил тот, что ковырял в носу. – Когда поправишься, сможешь править санитарной повозкой.
Взрыв смеха.
– Джентльмены… на консилиум, – громко объявил старший, и все трое отошли в сторону, встав тесным кружком.
– Мы решили, – сообщил наконец старший, – что необходима еще одна, последняя операция. Тебе надо ампутировать голову.
Раненый попытался и в этом увидеть плюсы:
– Ну уж после такого я точно не смогу больше служить.
– Ничего подобного, – возразил старший врач. – У нас так не хватает людей, что твое тело очень пригодится на брустверах, чтобы обмануть врага.
В темноте раздался громовой хохот. Чарльз, сидевший скрестив ноги на истоптанной траве, смеялся так, что у него на глазах выступили слезы. На маленькой сцене, сколоченной из досок и освещенной фонарями и факелами, солдат, игравший раненого, завизжал и бросился бежать, а врачи пустились за ним вдогонку, размахивая пилами и прочими инструментами. Все четверо скрылись за задником сцены, сделанным из одеял.
Аплодисменты, восторженные выкрики и свист означали конец программы, продолжавшейся почти сорок минут. Все выступавшие – певцы, банджист и скрипач, жонглер и чтец, читавший монолог от имени интенданта Нортропа, который объяснял, как полезно для здоровья очередное сокращение рациона, – вышли на поклон.
Потом вышли артисты, игравшие сценку в госпитале, и заслужили еще более громкие аплодисменты. Эту маленькую пьеску написал неизвестный автор из бригады Каменной Стены, она называлась «Медицинская комиссия» и уже стала одним из любимых развлечений в лагере.
Скрытые темнотой зрители поднялись, разделившись на отдельные тени. Чарльз потер затекшую поясницу. Мягкий июньский вечер и огни костров, мигавших в поле рядом с Калпепер-Кортхаусом, навеяли воспоминания о ферме Барклай и Гус.
Эба занимали менее приятные мысли.
– Кто бы мне сапоги почистил… – ворчал он. – Черт, я и не ожидал, когда шел в разведчики, что придется еще с этим заморачиваться.
– Ты ведь знаешь Стюарта, – рассеянно пожал плечами Чарльз.
– Иногда я думаю, что лучше бы мне его не знать. Это как раз тот случай. У меня нет никакого желания красоваться перед дамами на субботнем параде.