Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Этот вечер преподал Чарльзу мрачный урок: они с Фицем больше не могли быть друзьями. Их разделяли звания, убеждения и подковерные игры командования.
На следующий день случай у переправы Келли еще больше испортил ему настроение. Совершая разведку за передовыми постами к северо-востоку от Раппаханнока, они с Эбом остановились на небольшой ферме, чтобы напоить лошадей и наполнить свои фляги. Хозяин фермы, тощий старик, заговорил с ними и с озабоченным видом рассказал, что двое его пожилых рабов, муж с женой, позавчера сбежали.
– Просто не могу поверить! Они всегда
– В Южной Каролине полно таких случаев, – сказал Чарльз. – В народе это уже называют «подшутить над хозяином».
– Не могу понять, – сокрушенно качал головой фермер, глядя сквозь Чарльза. – Я их кормил. Не бил, разве что выпорол раза три-четыре… Подарки дарил на Рождество – печенье там, джем или желе, разные мелочи…
– Поехали, Эб, – устало сказал Чарльз, пока старик продолжал клясть неблагодарных негров.
Чарльз вскочил в седло и почесал левую ногу с внутренней стороны. Чесотка, подхваченная в лагере, усилилась. Ну, по крайней мере, это было лучше, чем сифилис, которым нескольких разведчиков наградили особы, следовавшие за армией и называвшие себя прачками.
Повернув назад к Бренди-Стейшн, Чарльз вспомнил о глупом фермере сначала с тревогой, а потом с отвращением. В последнее время он все чаще и чаще думал о системе рабства, о том, что она всегда собой представляла. В реальности, по крайней мере для порабощенной стороны, она была не чем иным, как ложной маской, под которой скрывались страх и ярость. Маской, носить которую было необходимо, если раб хотел выжить.
Гус поняла бы его чувства по отношению к рабству, хотя он никогда не решился бы открыть их ни Эбу, ни кому-то еще из сослуживцев. Он уже начинал думать, что, в то время как он сражается за свой дом, политики на самом верху сражаются за лозунги, громкие заявления, за некий «повод». Притом дурной.
На смотре в понедельник никаких дам уже не было, отчего это событие стало еще менее приятным. И еще оттого, что какой-то идиот пригласил Джона Худа, а тот привел с собой целую пехотную дивизию. Кавалеристы кипели от злости и огрызались, когда какой-нибудь пехотинец дразнил их уже привычной фразой:
– Эй, мистер, а где ваш мул?
Как и боялся Чарльз, смотр измучил всех, а ведь уже во вторник утром армии предстояло выступать. Прямо с парада, где им удалось мельком увидеть красивого, как всегда, но сильно поседевшего Боба Ли, они с Эбом поскакали в лагерь Хэмптона. В ту ночь Чарльз плохо спал и проснулся внезапно, резко подняв голову, лежавшую на седле, и отбросив одеяло, когда грянул сигнал горна и бой барабанов.
Едва начинало светать. В лагере царила суета. В палатку вбежал Эб; вокруг его ног клубился туман, опустившийся ночью. Он нес котелок с кофе так, что Чарльз понял: разогреть его Эб не успел.
– Ох, чтоб им всем, Чарли! Генерал Стюарт слишком много внимания уделяет дамам и слишком мало – синепузым! Целая кавалерийская дивизия перешла реку на переправе Беверли.
– Чья?
– Говорят, Бьюфорда. С ним пехота и Бог знает кто еще. Они могли и на переправе Келли пройти. Никто ничего не знает.
Горнист заиграл «По коням! Седлать!».
– Их там тысячи, – сказал Эб, роняя котелок. – Выходят из тумана, застают пикеты врасплох.
Защелкали хлысты. Фургоны штаба Стюарта, как большие корабли, поплыли в море мягкого серого тумана на краю лагеря, направляясь в Калпепер для безопасности. Черт бы их побрал, подумал Чарльз. Поспать не дали. Но такого не случилось бы, будь командиром Хэмптон. Чарльз схватил револьвер и одеяло, вскинул на другое плечо седло и со всех ног помчался за Эбом Вулнером.
Эб явно проснулся не в духе. Сначала он наорал на каких-то симулянтов, которые, как крысы, бежали к врачам с притворными жалобами, как часто бывает перед началом обстрела. Потом разразился целым потоком ругательств, увидев в зарослях травы пару отличных ботинок. Босой человек, как неподкованная лошадь, не может сражаться, и никто его в бой не пошлет, поэтому какая-то гнида, по выражению Эба, нарочно сбросила ботинки, видя, что день не предвещает ничего хорошего.
Туман рассеивался. После стремительной скачки Чарльз и Эб вскоре отделились от отряда, который Батлер выслал прикрывать Флитвуд с юга, где штаб Стюарта, стоявший на возвышении, стал явной мишенью для вражеской артиллерии, палившей с юго-востока. В небольшой сосновой роще перед Стивенсбергом Чарльз внезапно сдержал коня. За деревьями, по пыльной дороге вдоль пшеничного поля, в их сторону двигалось с полдюжины северян. Больше всего Чарльза насторожило то, что эти солдаты не были обвешены лишним грузом, как большинство янки. У этих было только оружие, и ничего больше.
– Давай их обойдем, Эб, – сказал Чарльз. – Мы быстрее доберемся до Стивенсберга.
Эб угрюмо, если не враждебно, взглянул на него:
– Давай лучше грохнем парочку янки. Тогда уж точно попадем в Стивенсберг.
– Послушай, нас ведь отправили только на разведку…
– Да что с тобой происходит, Чарли? Растерял всю храбрость из-за той красотки?
– Ах ты, сукин сын…
Но Эб уже пустил лошадь галопом из-за сосен, на ходу стреляя из двуствольного карабина.
Любой южанин, пойманный с таким оружием, должен быть повешен, утверждали янки. Но те двое, которых Эб вышиб из седла, уже не могли на него донести. Чувствуя, как пересохло во рту, Чарльз сжал колени, трогая коня с места.
Мимо свистели пули. Как только Чарльз оказался на расстоянии выстрела, он тоже выпалил из обоих стволов. Это увеличило счет до четырех. Уцелевшие двое повернули вправо и нырнули в пшеницу. Эб погнал коня к Стивенсбергу, даже не оглянувшись. Чарльз просто ненавидел друга за то, что тот сказал правду.
В тот день в солнечных холмах Флитвуда кавалерия Джеба Стюарта начала совершенно новую войну. Их противники владели саблями и управлялись с лошадьми с такой же ловкостью, как любой южный парень, воспитанный, чтобы охотиться и попадать копьем в висящее на веревке кольцо. Янки согнали Стюарта с холма, и к тому времени, когда Чарльз и Эб вернулись из Стивенсберга, все, кто мог, уже отчаянно сражались, чтобы отбить позицию. Хэмптон вернулся с переправы Беверли, где предпринял безуспешную попытку остановить Бьюфорда. Еще две конные дивизии федералов взяли переправу Келли, что было вовсе не удивительно, если там командовал бездарный Робертсон.