Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Мадлен кивнула.
– И еще высокие окна, мистер Ли. В мой рост или даже немного выше.
– Вот так?
– О да…
Она не смогла сдержать слез. Благодаря нескольким штрихам опытного архитектора и ее подсказкам в блокноте появилось то, о чем она так долго мечтала. Новый Монт-Роял.
Дом, где я – чужачка, как сказал Купер.
Июль 1868-го. Мы снова стали частью Союза! Конгресс принял новую конституцию, легислатура штата ратифицировала ее. Казалось бы, большой повод для радости, но никто не
…Принята 14-я поправка. Энди очень горд. Говорит: «Я теперь гражданин и буду драться с каждым, кто попытается отобрать у меня это право».
…Вчера вечером приезжал Тео Джерман. Какой прекрасный и честный молодой человек! Он приехал в парадном мундире, один – храбрый поступок, учитывая характер наших соседей. Все утро он провел в школе, Мари-Луиза там помогает. Если я еще способна судить о таких вещах, эти двое действительно любят друг друга. Но как им остаться вместе, не превратив Купера в своего врага, не представляю…
…Странные времена. Та причудливая смесь людей, от которых теперь зависит наша жизнь, самым наглядным образом представлена нашими делегатами в конгрессе. Из сенаторов это мистер Робертсон, который одним из первых среди видных людей штата примкнул к республиканцам, и мистер Сойер из Массачусетса, который приехал сюда, чтобы возглавить педагогическое училище в Чарльстоне. Из четырех членов палаты представителей это: Корли и Госс от Каролины – критиков у них немного, но и поддерживают их тоже единицы; Уиттмор – пастор методистской епископальной церкви из Новой Англии, про которого говорят, что его роскошный бас помог ему завоевать голоса негров, после того как он исполнял церковные гимны; есть еще знаменитый Кристофер Коламбус Боуэн, заводила местных республиканцев и в недавнем прошлом заядлый картежник. В армии Конфедерации он попал под трибунал и капитуляцию встретил в чарльстонской тюрьме, где сидел по обвинению в убийстве командира.
Генерал Канби утверждает, что реорганизация штата в соответствии с принятыми законами о реконструкции завершена. Правление передано от военных избранной гражданской власти. Губернатором Колумбии стал генерал Скотт из Бюро по делам освобожденных, таким образом, осуществились его честолюбивые планы; мулат мистер Кардозо стал госсекретарем штата; а утонченный, холодный республиканец и ветеран союзной армии мистер Чемберлен получил должность главного прокурора. Для этого поста Чемберлен предъявил дипломы Гарварда и Йеля, а заодно – презрение ко всем демократам без исключения.
В общем, в новом правительстве есть на кого посмотреть…
Купер стоял рядом с Уэйдом Хэмптоном у перил балкона. Дела Демократической партии привели его в Колумбию на встречу с партийными лидерами. Хэмптон предложил ему прогуляться в центр города, чтобы лично посмотреть на тех, кто теперь заправляет в штате, и с той минуты, как они переступили порог все еще недостроенного здания законодательного собрания, Купер не мог избавиться от чувства ужаса.
Грязные коридоры были усыпаны мусором. Вход в здание охранял негр с лоснящимся лицом, который сидел на плетеном стуле, прислонясь головой к стене. Поднимаясь
И вот теперь он стоял, схватившись за перила балкона, и с изумлением смотрел вниз. Конечно, он знал, что семьдесят пять из ста двадцати четырех избранных представителей – чернокожие, но видеть их воочию в зале заседаний было для него настоящим потрясением. Спикер был черным. Секретарь палаты – тоже. На месте достойных белых молодых людей, прежних служащих законодательного собрания, Купер увидел…
– Поверить не могу… Это же дети?!
С бумагами между рядами бегали чернокожие мальчишки.
Часть делегатов была одета вполне прилично, но он увидел и множество поношенных сюртуков. Увидел короткие куртки и дырявые шляпы с обвисшими полями, какие раньше носили рабы на плантациях; увидел рваные штаны и грубые крестьянские ботинки; увидел шерстяные кашне и старые шали, наброшенные на плечи некоторых делегатов вместо пальто.
Многих из белых законодателей Купер узнал. Бывшие рабовладельцы и хозяева больших имений, они составляли тихое меньшинство среди чернокожих, которыми, возможно, прежде владели. Что до черных, то Купер подозревал, что их политическое образование ограничивалось речовками Юнионистской лиги. Нужны были годы для того, чтобы подобные люди обрели хотя бы азы знаний, необходимых для управления. Но до того времени штат уже погибнет.
– Ну как, достаточно увидели? – мрачно спросил Хэмптон.
– Да, генерал…
Они направились к выходу с балкона.
– Как в старой поговорке… – пробормотал Купер. – Из грязи в князи.
Хэмптон приостановился.
– То, что происходит здесь, – сказал он, – это фарс и трагедия одновременно. Я убежден, что мы должны избавить Южную Каролину от таких людей, или мы станем свидетелями, как будет уничтожено все, что нам дорого.
– Согласен, – кивнул Купер. – Я готов сделать для этого все, чего бы это ни стоило.
Август 1868-го. Умер Стивенс, ему было 76 лет. Самый ненавидимый в Каролине человек, но я не могу разделить это чувство. Его гроб был выставлен для прощания под охраной почетного караула из черных зуавов. А место в Пенсильвании, которое он сам выбрал для своих похорон, уже вызвало настоящую шумиху…
Вирджилия виделась со своим старым другом за три часа до его кончины. Она сидела, держа его за руку, под бдительными взглядами сестры Лоретты и сестры Женевьевы, двух сиделок одного из самых любимых благотворительных учреждений старика – протестантской больницы для цветных.
Вместе с Брауном они приехали в Ланкастер поездом, чтобы присутствовать на похоронах. По дороге им пришлось терпеть гневные взгляды и оскорбительные реплики от других пассажиров. Когда они добрались до места, Вирджилии с трудом удавалось сдерживать свое горе. Но она справлялась, пока они не оказались на кладбище, где должен был теперь лежать ее друг.
Стивенс сам выбрал для себя место последнего упокоения за несколько дней до смерти. Поскольку в Ланкастере не было больших кладбищ, где разрешали хоронить черных, он предпочел маленькое, бедное негритянское кладбище. И распорядился насчет надписи на надгробном камне: