Север помнит
Шрифт:
Огонь в светильнике зашипел. Фитиль поник, масло высохло, железо замерзло так, что холодом обжигало пальцы, и Сэм выронил фонарь. Угли рассыпались по камням и погасли. А в конце коридора…
Голубые огни.
Голубые глаза.
– Матерь, - прошептал Сэмвел Тарли. – Смилуйся, Матерь.
Комментарий к Сэмвел
Ну как вам теория про серую хворь? По-моему, круто.
========== Сандор ==========
За всю свою жизнь Сандор Клиган совершил много такого, за что сам называл себя идиотом, но то, что он сотворил сейчас, - просто верх идиотизма. Будь он хоть чуточку умнее, хоть чуточку менее упрямым и хоть чуточку менее сломленным, он бы наплевал на Грегора, живого, мертвого или воскресшего, наплевал бы на Братство, схватил бы пташку и сбежал куда
Сандор выбрался из полого холма и углубился в чащу, борясь с желанием повернуться, прибежать обратно и силой увести ее с собой. Какого хрена она себе возомнила? Чего ей вздумалось вести это сборище оборванцев и свою проклятущую бессмертную мамашу в Долину? Неужто решила заставить Петира Бейлиша обоссаться на месте? Эх, конечно, жаль упускать такое зрелище. Даже если она останется в живых, он больше никогда ее не увидит. Мизинец запрет ее в клетке и выкинет ключ в колодец.
Впрочем, Сандор понимал, что не ему осуждать ее. Его шансы на выживание еще меньше. С того момента, как брат ткнул его лицом в жаровню, он всегда был слабее Грегора, а долгая мучительная смерть Горы и последующее воскрешение вряд ли улучшили его характер или уменьшили его жестокость. И… и…
Надо было отыметь ее. Чтоб я сдох, надо было отыметь ее. Он однажды уже думал об этом, на Черноводной, пьяный, отчаявшийся, злой и испуганный, когда пришел в ее комнату с неясным намерением забрать ее с собой, вытащить из ловушки. Но его желание было продиктовано не благородством, а личным интересом. Он хотел защитить ее, хотел заботиться о ней, но также желал ее, хотя она была совсем девочкой, вдвое младше него, пустоголовой щебечущей пташкой Джоффа. Когда я сказал ей, что мне нужна песня, она и не догадывалась, про какую песню я толкую.
Он схватил ее, угрожал, швырнул на постель – положа руку на сердце, он даже не знал, что делать дальше. Он хотел ткнуть ее лицом в кровь и смерть, в огонь и страх, выбить из нее все ее сраные заблуждения. Он приставил кинжал ей к горлу, а она спела ему гимн Матери, коснулась его щеки и почувствовала, что он плачет. Тогда он понял, что, если увезет ее против воли, она станет такой же, как он, а он станет таким же, как они. Даже пес это понимает. Даже у пса больше гордости.
И тогда Сандор Клиган сломался. Сломался и сбежал. Только потом до него дошло, что он оставил у нее свой белый плащ. Он все гадал, что она с ним сделала. Скорее всего, сожгла в мусорной куче, да кто будет винить ее за это? Он и так подверг ее опасности, а услышав о его вероломстве и жестокости, пташка не захочет даже вспоминать о нем. По крайней мере, так он пытался убедить себя.
А потом он вновь увидел ее, и это было похоже на сон. Проклятье, она все такая же юная и наивная. Из-за нее их чуть не убили в том трактире. Но все равно она храбрая, этого не отнять, и красавица. Что же ей пришлось пережить, пройдя через руки Беса, Мизинца и сира Шадрика… Неужели они настолько запугали ее, что она теперь думает, будто ее единственное достоинство – это щель? Похоже, все-таки не настолько. В ней все еще горит огонь. Как она еще может верить? Она слишком хороша для этого мира. Его мать и Алиенор были такими же, а Сандор узнал, как этот мир поступает с такими, как они, еще до того, как у него выросли волосы на яйцах. Этот мир создал Грегора.
Сандор только недавно осознал иронию судьбы: его старший брат уничтожил его, и Старший Брат заставил его возродиться. А еще он понял, что если сделает то, что задумал, то приговорит свою прежнюю госпожу, Серсею Ланнистер, к смерти.
Лично Сандора это не особенно волновало. Он знал, почему Серсея с такой
Впрочем, Сандор был благодарен ей. В некотором роде. Когда после смерти отца он сбежал из дома, ему пришлось бы спать на псарне, если бы его не заметила Серсея. К тому же она спокойно смотрела ему в лицо, правда, лишь чтобы оценить, насколько он безобразен. Сандор получил свое прозвище от Джейме, который как-то в шутку назвал его верным псом Серсеи. Сандор ждал и надеялся, что Джейме будет ревновать, но он глубоко ошибался. Джейме был молод, великолепен, красив, богат, талантлив и невредим, его обожали все – и лорд Тайвин, и Серсея, и Тирион, так что здоровенный уродливый дружинник никак не мог с ним соперничать. Джейме никогда в жизни никого ни к кому не ревновал, ну, может быть, только к Роберту Баратеону, и то он многие годы позволял тому распутничать, пьянствовать, насиловать и избивать Серсею. Если бы Роберт был Джоффри, а Серсея была Санса, а Сандор был единственным, кто стоит между ними, он бы такого не допустил.
Поначалу он старался. Ради Серсеи. Лаская себя рукой по ночам, он представлял ее лицо, хотя бы оттого, что больше не знал красивых женщин. Иногда, приходя к ней, он видел, что она лежит на полу или отчищает с платья пятна крови и вина, или пытается пудрой замаскировать синяки. Однажды он спросил, не хочет ли она, чтобы он, ее пес, защитил ее, но Серсея лишь горько улыбнулась и сказала, что ему не понять. Роберт – король. В глазах всех это она виновата, а не он.
Я охрененно хорошо понимал, что этот жирный пьяный мудак – король, а после него королем станет Джоффри. Сандор отлично помнил тот момент, когда до него дошло, каков Джоффри на самом деле. Это был день, когда родился Томмен, еще один золотоволосый принц. Сандор хорошо знал, что все бастарды Роберта черны, как уголь, но старался об этом не думать: не его это дело. Его приставили охранять Джоффа; Серсея души не чаяла в этом маленьком говнюке, всячески баловала и нежила его, а Роберт, наоборот, либо бранил, либо отвешивал затрещины, но в целом не проявлял к нему интереса. Что ж тут удивляться, что Джофф уже в пять лет был циничным и жестоким. Когда ему сказали, что у него родился братик, он не раздумывая приказал Сандору убить его. «Я не хочу братика, - сказал он. – Мне не нужны братья. Однажды я стану королем, так что больше никто не нужен».
В тот вечер Сандор пошел в город и сильно напился, даже больше, чем обычно. После того как его первые попытки отомстить брату провалились, он стал вести такую же жизнь, как и Грегор, – служить Ланнистерам, отскребать дерьмо с их сапог, наводить ужас на их врагов, пропивать свое жалованье, и так без конца. Он вспоминал, как ему хотелось, чтобы его заметили Джейме или Роберт, он хотел доказать, что так же достоин уважения, как и они, что он не просто их пес. Он страстно желал, чтобы Джейме приревновал Серсею к нему, мечтал вернуться в Красный замок и вызвать его на поединок. Сразиться с Цареубийцей. Но Джейме носил свое прозвище почти с гордостью, и это пятно лишь добавляло ему великолепия. Он, как истинный рыцарь, убил чудовище, но все осуждали его за это. Впрочем, Сандор знал, что истинных рыцарей не существует.
Серсея опять ошиблась. Вот чего ему было не понять.
Погрузившись в воспоминания, Сандор мог бы еще долго бродить по мерзлой чаще, но его внимание привлекли первые лучи света. Занималось хмурое утро. Он огляделся вокруг и узнал берег реки, где их с пташкой захватили разбойники из Братства. Вот кусты, в которых прятались эти ублюдки, - пташка первая заметила опасность, и Сандор почувствовал гордость за нее и одновременно устыдился, что сам не опознал засаду. Может, без него ей будет лучше. Но если кто-нибудь из этих уродов хотя бы подумает о том, чтобы тронуть ее, если этот конопатый дорнийский гаденыш…