Север помнит
Шрифт:
Губы Сандора сжались в твердую, мрачную линию. Пес приполз за объедками. Вполголоса выругавшись и не обращая внимания на пульсирующую боль в ноге, - рана опять открылась, и бриджи были запачканы кровью, - он пинком послал коня в галоп и поскакал по направлению к столице.
К тому времени, как Сандор пересек тень, отбрасываемую огромными стенами, и остановился у Драконьих ворот, солнце уже село. В холодном багровом небе кружились снежные хлопья. Если он взберется на холм Рейенис и поедет по улице Сестер, это будет самый короткий путь к Великой Септе Бейелора. Сандор не собирался заявляться в замок и требовать
На стенах не оказалось ни одного золотого плаща, и Сандор почти сорвал себе голос, пока наконец ему ответили. Из окна, сжимая в руке рог с выпивкой, высунулся потрепанный стражник и с подозрением уставился на него.
– Чего надо?
– Чашу вина, потрахаться как следует и чтобы лето не кончалось. А ты как думаешь? Дай мне пройти.
Стражник поскреб бороду.
– Уже комендантский час.
– Комендантский час начинается после вечерних колоколов. А ну шевелись, дырка от жопы!
– Нечего так со мной разговаривать. В городе и без тебя бродяг хватает. Нам не нужен еще… седьмое пекло!
Резкая перемена в голосе стражника была вызвана тем, что Сандор сорвал с себя капюшон и дал себя разглядеть как следует. Золотой плащ вытаращился так, что у него чуть глаза не вылезли из орбит, - значит, понял, с кем имеет дело.
– Ты ж вроде помер, - наконец выдавил он.
– Нет, не помер. А вот ты скоро помрешь, если не откроешь эти блядские ворота.
Сандор уже и забыл, как это приятно, когда людишки мечутся, выполняя его приказы. В жизни есть гораздо более опасные вещи, чем это сборище подонков. Он прошел под скрипучей решеткой и двинулся по узкому мощеному переулку.
Королевская Гавань не изменилась – те же особняки, дома, лачуги, переулки, беседки, ворота, амбары, лавки, лотки, таверны, бордели, постоялые дворы, выстроенные из дерева и кирпича, соломы и камня. Сандор в свое время неплохо изучил самые трущобные кварталы города и знал, где промышляют карманники и головорезы. Но сейчас даже городские отбросы затихарились; все попрятались по углам, и город как будто вымер.
К тому времени как Сандор поднялся по улице Сестер и, пошатнувшись, спешился перед Великой Септой Бейелора, было уже совсем темно и очень холодно. Он едва мог ступать на больную ногу, и его посетила мрачная мысль: вот это будет зрелище – пес, прыгающий на одной ноге. И с чего бы септонам пускать его в храм? Кругом полно целых и невредимых Сынов Воина, и у каждого из них гораздо больше шансов обеспечить Вере желаемый приговор. Кровожадные мудаки, вот они кто. Впрочем, Сандор вовсе не был этим недоволен.
Оставив лошадь, Сандор похромал вверх по широким мраморным ступеням. Ему было наплевать, что коня могут украсть, разве что в этом случае придется заплатить двойную цену, чтобы выкупить Неведомого. В глубине души Сандор понимал, что он все равно не вернется. Конь сделал свое дело. Теперь ему нужно сделать свое.
У ворот несли дозор несколько Честных Бедняков, и Сандору пришлось сдать меч и кинжал, прежде чем ему позволили войти. Они бы вообще его не пустили, но он услужливо
В септе царил полумрак, озаренный светом тысячи свечей. Вокруг Сандора, словно неспокойное серое море, двигались призрачные фигуры септ, септонов, Праведных, нищенствующих братьев, молчаливых сестер, Сынов Воина, Честных Бедняков и воробьев. Кто-то пел молебны или занимался самобичеванием, остальные простерлись на холодном мраморном полу или укрылись в боковых нефах в тихой молитве. Решив найти Верховного Септона и выложить ему историю своих злоключений, Сандор направился в главное святилище, но не проковылял и дюжину ярдов, как кто-то назвал его по имени.
Он с удивлением обернулся – и решил, что спит и видит сон, потому что из ризницы появился Старший Брат и направился прямо к нему. У монаха был такой же изумленный вид, как и у Сандора.
– Друг мой, - тихо сказал он. – Ты припозднился.
– Сам знаю. – Сандор оперся о ближайшую статую. – А ты что здесь делаешь?
– Я приехал сюда, как только покинул Долину. После того, что там произошло, возвращаться на Тихий остров было небезопасно. Кроме того, я провел сложное и опасное расследование, о котором мог рассказать только высшим служителям Веры. – Старший Брат внимательно посмотрел на него и нахмурился. – Ты ранен.
– Опять нога. Мне нужно, чтобы ты взглянул на нее, прежде чем я наконец-то вновь встречусь со своим братом. У тебя есть какие-нибудь предположения, когда это может случиться?
– Рендилл Тарли с десятью тысячами воинов движется к столице из Рогова Холма. Он стал новым мастером над законами в Малом совете, а поскольку Маргери Тирелл и ее кузины находятся под его защитой, их не отпустят для присутствия на суде, пока он не вернется. Он рассчитывает быстро отбросить войско самозванца, но война диктует свои условия. Суд над Серсеей может случиться и раньше, но это навряд ли.
– Вот дерьмо. То есть, пока Эйегон Таргариен не затолкает свой член нам в глотку, Вера не начнет шевелиться?
Старший Брат укоризненно взглянул на него, и Сандор подумал - еще хорошо, что септы, стоящие поблизости, не услышали.
– Извини, - проворчал он. – Ну ты понял, что я имел в виду.
– Рендилл Тарли и его армия – единственные защитники Королевской Гавани, потому что и Ланнистеры, и Тиреллы лишились своей мощи. Без него мы точно потерпим поражение. При таких обстоятельствах Его Воробейшество принял решение подождать.
Знаю я, как лорд Тарли защищает слабых.
– А что если он проиграет битву?
– Тогда мы все будем мертвы, и этот суд не будет иметь значения. – Старший Брат взял Сандора под руку. – Ты уже выглядишь как живой труп. Пойдем со мной. Внизу есть кельи, где можно переночевать.
Сандор хотел было возразить, но понял, что это бессмысленно, и позволил Старшему Брату отвести себя по извилистому лабиринту лестниц в подземелье септы. Через каждые несколько шагов горели факелы, но кругом все равно было темно. Сандор подумал о пташке – где она сейчас. Может, она уже спит, а кругом валит снег. Может, она дрожит от холода, голода и страха. Потом нужно будет поставить свечку Деве. За нее и за Алиенор. Пока он ехал из Дарри, они обе были в его мыслях.