Северная Аврора

Никитин Николай Николаевич

– Кто же еще там был?
– спросил его Валерий.

– Трое солдат... Какой-то тип в крагах, главная сволочь...

– Теперь понятно. Они, как зайцы, стрекача дали. Мы стреляли им вслед.

– Пойдем поищем Тихона, - предложил Андрей. Сергунько сдвинул фуражку набок и почесал висок.

– Нет, мы сейчас его не найдем! Флегонтов мне попался потому, что я видел, как он бежал... Я как раз выскочил из лесу, прямо на выстрелы. Тебя-то я не видел, а его видел.

Они помолчали. Андрей вздохнул: -

Эх, батька...

– Старик выкрутится, - уверенно сказал Валерий.
– Не тронут его. При нем ведь ничего не было?

– Ничего. Все листовки у меня.

Валерий прислушался. На тропе раздался стук копыт и скрип телеги, перекатывающейся по ухабам.
– Наши?
– шепотом спросил Андрей.

– Наши, - ответил стрелок, стоявший по середине дороги.

– Как же все-таки быть со стариком?
– настаивал на своем Андрей.

– Теперь искать его бессмысленно, - сказал Валерий.
– Прошло уже около часа. Ясно, что его увезли на тот берег, в Усть-Важское.

Лежавший на земле офицер закричал. Андрей и Валерий подбежали к нему. Валерий чиркнул спичкой, осветив искаженное страхом лицо пленного. Красные веки офицера вспухли, пшеничные усы казались приклеенными на посиневшем от натуги лице. Он плакал и что-то умоляюще бормотал, видимо, боясь, что его сейчас расстреляют. Но ни Андрей, ни Валерий не понимали его.

– Смотри у меня, - прикрикнул на пленного Сергунько.
– Я тебе мигом рот заткну!

Он ударил кулаком по кобуре. Офицер затих. Подъехала телега с бойцами и возницей. Пленного положили посредине, сами сели по бокам, и телега тронулась.

Офицер оказался американцем. Он назвался лейтенантом Питмэном. Комната, где его допрашивали, принадлежала учителю. В ней стояли старенький диван, письменный столик и фикус в деревянной кадке.

За столиком, спиной к свету, сидел Фролов. Он допрашивал пленного лейтенанта, сидевшего напротив него на самом краешке табуретки. Справа на другой табуретке, не спуская глаз с офицера, застыл Воробьев. На протяжении всего допроса он ни разу не шевельнулся. Павлин пристроился в углу дивана. Боец с винтовкой, стоявший около школьной карты России, холодными серыми глазами следил за офицером.

Лейтенант Питмэн был бледен.

Рассказывая о себе, он тупо глядел на свои грязные башмаки из красной кожи с утиными плоскими носами, на забрызганные грязью обмотки, на поцарапанные во время бегства руки. Ему все время вспоминались слова его непосредственного начальника, уверявшего, что большевики расстреливают всех пленных англичан и американцев. Ни о чем другом лейтенант Питмэн сейчас думать не мог.

– Вы утверждаете, что были в Мурманске и Архангельске, - говорил Фролов, перебирая отобранные у пленного документы.
– Так? И что только вчера прибыли в Усть-Важское?

– Да, все это так, -

отвечал Питмэн.
– Я прибыл только вчера и ничего не знаю... Клянусь вам!

– Кто этот человек в крагах, что был с вами?

– Не знаю.

– Позвольте, но вы же не на прогулку отправлялись?
– сказал комиссар. Это было бы слишком глупо - брать с собой людей и не знать, кто они.

– Я знаю только, что он из контрразведки.

– Но его фамилия?.. Фамилия человека в крагах?

– Я не знаю... Клянусь вам...
– пробормотал американец.
– Это русский.

– Это не русский, а один из купленных вами (Фролов все время сдерживался, однако сейчас невольно повысил голос). Говорите фамилию! Вы обязаны были ее знать.

Офицер подался назад и обхватил руками голову:

– Я не помню! Голахти... Что-то вроде этого... Его фамилию мне не называли.

– Кто начальник контрразведки? Английский или американский офицер?

– Американский... Но я его не знаю... Я только вчера прибыл. Я простой офицер полевой разведки и никогда не участвовал в таких делах, - голос лейтенанта сорвался.

– Послушайте, вы же не ребенок... Как фамилия начальника контрразведки?

– Может быть, это выглядит глупо, но я действительно не знаю, пролепетал Питмэн.
– Это ужасно...

Но я не знаю! Как только я прибыл, меня сразу послали...
– У него, вырвался стон.
– Простите меня, умоляю вас... Я лично не имею никакого отношения к контрразведке, клянусь богом!

– Чем вы это докажете?

– Я вам все расскажу... Все, что нужно... Все, все! Но о контрразведке я ничего не знаю. Я только офицер полевой разведки! Я простой офицер полевой разведки, - чуть не плача повторял он.

Даже не зная английского языка, нетрудно было понять смысл этой сцены.

– Все ясно, Павел, - усмехнулся Павлин, поднимаясь с дивана.
– Показала себя Америка!

Не глядя на Питмэна, комбриг вышел из комнаты.

Допрос продолжался.

Питмэн сообщил, что в устье Ваги на днях был перевооружен большой пассажирский пароход "Опыт".

– По существу, это наша главная батарея, - рассказывал он.
– Она состоит из шести орудий! Калибр - семь три четверти дюймов и восемь дюймов.

– Какие суда входят в англо-американскую флотилию?
– спросил Фролов.

– В состав Северодвинской флотилии входят: броненосная лодка "Хумблер", четыре монитора, речные канонерские лодки "Кокхефер", "Глоувворн", "Крикет", "Херчхебенс", "Сигала" и несколько тральщиков...
– ответил Питмэн.
– В операции на Ваге будут участвовать плоскодонные мониторы... Вооружение их следующее...
– он назвал количество орудий и перечислил калибр.