Северная королева. Книга 2
Шрифт:
Ночь выдалась ветреной, безлунной, небо укрыли темные кучевые облака, и в воздухе чувствовалось скорое пришествие зимы. Госпожи Зимы, как обращались к ней мы, ар-де-мейцы. Суровой, мрачной, но ослепительно прекрасной хозяйки. В деревнях считалось, если младенец пережил свою первую зиму без болезней, значит, станет отличным воином, ну или воительницей, если попадется на глаза королеве и наставникам Радужного дворца. Как дела обстояли сейчас, я не ведала, потому не знала, откуда родом тот, что старается незаметно брести за мной. Только я слышала его осторожные шаги и гадала, чего мне ждать. Пока идущий, скрывающий свое присутствие рыцарь просто следовал за мной, не делая попыток ни приблизиться, ни напасть со спины. Да и волновало меня
Ветер, не унимаясь, трепал плащ, с неба сыпались дождинки, на ветру кажущиеся колкими и неприятными, будто льдинки, падали на землю, точно маленькие пики. Ни холода, ни боли я не ощущала, приказала себе идти, не оглядываясь, чтобы без страха встретить опасность. О чем я думала? Наверное, о смерти… и о тех, кто столкнулся с ней!
Развалины… они встретили меня пугающей тишиной, только ветер выл, вырываясь через проем, означающий вход. Когда-то здесь располагались величественные ворота, от створок остались одни воспоминания, а вот сколотая арка все еще маячит где-то наверху. Я подняла голову, надеясь разглядеть хотя бы то, что осталось от великолепной резьбы, но узрела лишь испещренный, изуродованный камень, готовый в любой момент обрушиться. Ветер, мой первый спутник, завыл где-то во тьме между груд камней и мусора, темнеющих на месте роскошных зданий. Под ногами захрустели осколки хрусталя, усыпающих бывшую широкую дорогу — главную, ведущую к Радужному дворцу, остов которого темнел далеко впереди, на холме.
В сердце впились коготки отчаяния, стиснули, замедлили биение жизни. Я, будто умирала, глядя без слез на то, что осталось от величайшей столицы Ар-де-Мея. Голос мой звучал безжизненно, когда задавала вопрос, не поворачиваясь к своему второму спутнику:
— Вы бывали в Хрустальном городе раньше, Рис?
Эрт Вэрон вышел из-за моей спины, блеснули во мраке холодным, зеленоватым светом его глаза.
— Бывал, — коротко сообщил он, оглядываясь.
— Почему? — снова спросила я, следуя дальше, старясь смотреть под ноги, чтобы не свернуть себе шею, запнувшись об очередной обломок, обходя наиболее крупные из них, стараясь высмотреть во тьме возможные провалы.
— Жизнь за жизнь, моя королева! — на ходу протянул свой клинок, вынуждая остановиться. — Моя кровь — твоя кровь! Моя плоть — твоя плоть! Моя жизнь — твоя жизнь! Я признаю твою власть, королева Ниавель! — резанул запястье, подавая руку.
Не часто я слышала эту клятву, но от того, ее слова стали для меня одними из самых ценных. Нет иных свидетелей, кроме ветра и тьмы, когда я принимаю его клятву, прикасаюсь к руке, стирая пальцами кровь, подношу и пробую вкус, как и требуется, а потом залечиваю порез…
В молчании мы движемся дальше, и Рис говорит:
— Дорога, та, что вела от ворот к замку, разрушена. Но оглянитесь, есть иной путь, — указал влево, и я вспомнила, что когда-то здесь был переулок, ведущий к мосту через Сияющую реку.
— Проход остался? — мой голос прозвучал слишком равнодушно, деловито, точно я брела по незнакомой местности, о которой слышала лишь в рассказах.
Эрт Вэрон также безэмоционально подтвердил и свернул в сторону, молчаливо призывая следовать за собой. Я благодарна этой ночи, за то, что она выдалась именно такой — мрачной и холодной, ибо ее атмосфера помогала не видеть всего, что случилось в этом городе. Мои воспоминания с годами померкли, потому я не желала бередить их, тревожить старые раны и давно ушедшие образы. Лучше тьма и забвение, мысли о том, что мы идем по скалистой тропе, узкой, вьющейся среди валунов, а не обломков. Метались среди них черные тени, заставляя оглядываться, прислушиваться. Но то был только ветер, плачущий сотнями голосов, да раскачивающий облетевшие кусты в избытке заполоняющие тропу.
Высеченные в скале ступени я помнила, мне и смотреть
Рис вытащил оба клинка и теперь торопливо двигался к разрушенному замку. Я взяла в ладонь свой кинжал, надеясь, что сумею сладить с теми, кто ждет меня в развалинах.
— Посчитаем, кто зарубит больше? — обогнала рыцаря, негоже королеве прятаться за спиной своего подданного.
— Посчитаем! — бодро согласился эрт Вэрон, не делая попыток обогнать меня, но отставая всего на шаг.
Я оценила, а он понял, как важно для меня первой ступить на порог своего родного дома… бывшего… мертвого…
Вбежала внутрь, замерла, остолбенела, не узнавая, не принимая, мечтая ослепнуть. Я была готова ко многому, но не к тому, что представляет собой первый зал. Балки, поддерживающие высокий сводчатый потолок покрылись налетом едва светящейся зеленоватой плесени; две колонны из четырех растрескались, стерлись искусные барельефы, и исчезла позолота. Столы и резные скамьи перевернуты, а между ними белеют человеческие черепа и кости.
— Почему их не похоронили достойно? — только и произнесла я, но эрт Вэрон ответить не успел, сорвалась со стен стая летучих мышей и с визгом унеслась прочь. Я шумно вдохнула, Рис оскалился, подмечая шевеление с краю. Мы оба напряглись, не сговариваясь, встали в боевую стойку. Послышался скрежет, посыпались на каменный пол осколки мозаик, задевая острыми краями расположенные в зале предметы. Разлетелась одна груда черепов, и из нее вылез сумеречный. Фарах — и название всплыло само собой, пока рассматривала, как поднимается во весь свой немалый рост чудовище. Раскрыв пасть, полную саблевидных зубов, сумеречный заорал, а затем кинулся на нас размахивая когтистыми лапами.
— Он мой, королева! — Рис скакнул вперед, а я приготовилась к бою, потому как помнила — фарахи никогда не охотятся по одиночке. Четко вспомнилось и то, что сразить фараха способен даже короткий клинок, если умудриться вогнать его в щель между чешуйками на прочной броне, покрывающей тело. Лучше действовать привычно — голова с плеч и никаких проблем. Мне выбирать не приходилось. Скрежет оповестил, что второй фарах выбирается наружу из соседней груды костей, еще секунда и вот он несется на меня, надеясь напугать громким криком.
Не задумываясь о деталях, ринулась прочь, желая увести чудовище из зала в коридор. Здесь я была королевой, меня учили обороняться от этих тварей, и в этот момент, находясь на земле предков, там, где родилась, я ощутила силу и осознала в полной мере, что случится, если сейчас поддамся страху и отступлю. Скользнула в полуразрушенную нишу, скрылась в ней, но лишь затем, чтобы пропустить противника, оказаться за его спиной. Теперь, отбросив все сомнения, забывая о слабости, ринулась в схватку. Быстрый прыжок, и я бью наугад, не попадаю сразу, шиплю сквозь стиснутые зубы, а фарах с диким визгом разворачивается. Громкий звук оглушил меня, но сдаваться я не собираюсь, атакуя снова. Кинжал скользит по прочной броне, я смотрю только в пылающие, злобные глаза чудовища и верю в лучшее. Невероятно долгое мгновение, когда вся жизнь мелькает перед внутренним взором, а потом усиливаю натиск, ощущая край одной из плотных рифленых чешуек. Всю ярость, на которую была способна, вложила в этот удар, а потом, будто одержимая, просто колола острым клинком, одновременно стараясь увернуться от мощных лап сумеречного. Только дуновение воздуха вокруг, словно вихрь, но меня уже не удержать. И вот фарах опрокинулся навзничь, а я все не могу остановиться, потому что добралась до сердца твари. И дыхание перевожу только тогда, когда жертва затихает на полу.