"Северная корона". Компиляция. Книги 1-13
Шрифт:
А вот на снежного демона его появление произвело совсем иное впечатление. В сознании зверя мелькнуло лишь одно слово: «Сила!» За словом пришла волна страха, снежный демон сорвался с места и скоро скрылся в метели.
Он испугался Триана – хотя Альду не очень-то и боялся. Должно быть, инстинктивно он сразу уловил уровень могущества легионера… Если так – ему не позавидуешь.
– Мелкая, прекрати меня тискать, промокнешь ведь, а потом закономерно замерзнешь, – нахмурился Триан.
– Ты уже замерз!
– Контролируемая мутация, забыла?
Альда наконец отстранилась от него, отметив, что взятая в городе шуба не пропускала воду и по-прежнему могла уберечь телепатку от холода. Она бросила взгляд туда, где скрылся снежный демон, но увидела лишь метель, подсвеченную фарами снегохода.
– Это была не собака. Я, если честно, не до конца понимаю, что это было. Но оно обладает разумом, которого на этой планете быть не должно.
Девочка пропала.
Вроде как Фауста не должна была винить себя за это, ребенок-то не ее! В городе хватало тех, в чьи обязанности входила охрана дочери главы колонии. Это они не справились, но чувство вины все равно было. Да и не у нее одной, Гектор тоже места себе не находил. С тех пор, как стало известно об исчезновении Вердад, он часами ездил по равнинам, разыскивая ее.
А потом возвращался в их общий дом и обреченно признавал, что снова ничего не нашел.
– Мне стоило присматривать за ней, – корила себя Фауста.
– У нее ведь есть мать и отец…
– И что? Ее мать и отец, по-моему, до сих пор до конца не осознали, насколько все серьезно! Вердад умнее их, без вариантов. А те, другие, поняли это… Вот почему я должна была вмешаться!
– Нет, не должна была. Ты и так много делаешь для колонии.
– Да ничего я не делаю! Хочу, но не получается.
Фауста и правда не могла разобраться, что происходит. Главная сложность заключалась в том, что у нее не было возможности изучить живого зараженного. Те, о ком было известно наверняка, где-то затаились. Остальных же пока не удавалось выявить, нельзя проверить весь город.
В итоге она работала с какими-то скорлупками, которые Гектор отыскал на станции Нот, и образцами крови неизвестного происхождения. Ах да, и с записями Элии ДиНаталя, однако это еще больше сбивало с толку. Пока выходило так, что с неведомой эпидемией как-то связаны охотники, сурнджи и необъяснимо умные снежные демоны. Однако все это не точно, и никто ни в чем не уверен.
Отвлеклась Фауста не только на работу, но и на собственное счастье. Странно было думать, что в таких условиях вообще возможно хоть какое-то счастье, но все сложилось само собой. Кристиан ДиНаталь не то что оправдал Гектора, просто прекратил суд, дал понять, что казни не будет. Не самое волевое решение, но все лучше, чем планы Мауро.
Гектор поначалу еще таился, ожидая, что новый глава колонии передумает и все-таки попытается его в чем-то обвинить. Но когда стало ясно, что его оставили в покое, он однажды вечером пришел к Фаусте – без
Они были друг у друга, и ей этого оказалось достаточно. Она совсем не думала о девочке, которая им помогла. Теперь это осознание давило на Фаусту сокрушительным грузом.
После исчезновения Вердад прошло восемь дней. В колонии шептались о том, что пора бы признать ее мертвой. Наверняка же малолетка потащилась одна в равнины и сгинула там! Еще и снегоход, говорят, пропал, все сходится… Но Кристиан с таким признанием не спешил, и за это Фауста была ему благодарна, хотя и понимала, насколько смешны и наивны ее надежды.
Иногда она отправлялась в равнины сама, без Гектора. Она осознавала, что это опасно – особенно теперь, когда за ними начали охоту. Но порой Фаусте требовалось такое одиночество, оно притупляло чувство вины.
Она специально подгадывала время Безмолвия. Любые звуки исчезали, глубокий рыхлый снег просто пожирал их. Во все стороны раскидывала свои крылья сияющая белизна, и становилось ясно, насколько она на самом деле огромна, насколько сокрушительна, и как ничтожны рядом с ней люди. Безмолвие окутывало коконом, забирало тепло, сдавливало барабанные перепонки, призывая глухую головную боль. От него резало глаза, и Фауста жмурилась, потому что ей казалось, что иначе она ослепнет. Планета пыталась ее прогнать, а она просто стояла там, рядом со снегоходом – последней ниточкой, связывающей ее с миром людей, последней дорогой домой.
В тот день она снова проходила испытание Безмолвием, и ей казалось, что финал зависит только от нее. А потом Безмолвие рухнуло, рассеченное высоким детским криком:
– Фауста!
Она распахнула глаза слишком быстро, и сияние снегов ослепило ее. Когда зрение вернулось, Фауста все же смогла разглядеть хрупкую детскую фигурку, спешащую к ней со стороны ледяных глыб. Такую тонкую, будто ненастоящую… и все равно реальную.
Оцепенение длилось пару мгновений, а потом Фауста бросилась навстречу девочке, чтобы обнять ее, закружить, прижимая к себе. Ее сейчас не смущало даже то, что Вердад была с ног до головы покрыта красно-бурой ледяной коркой, это все казалось такой мелочью по сравнению с тем, что девочка осталась жива.
– Где ты была? – спрашивала Фауста, провожая Вердад к снегоходу. Там у нее были с собой плед и капсула с горячим настоем, это должно было помочь. – Великие небеса, как же ты выжила тут одна?
Но ничего толкового Вердад пока объяснить не могла, ее трясло от холода и шока, она лишь шептала, что за ней гнались и ее ни в коем случае не должны найти.
Это Фауста понимала и сама. Несложно догадаться, кто ее преследовал, и даже к лучшему, если они поверят, что девочка мертва. Поэтому Фауста привезла Вердад в город тайно, в свою квартиру, и никому ничего не сказала.