Сейф дьявола
Шрифт:
— Я тебе нравлюсь? — спросила она, а когда он машинально кивнул, печально улыбнулась: — Значит, и Бееру понравлюсь. Как ты думаешь?
Стах молча взял пиджак и пошел привести себя в порядок. Кэтлин включила погромче радио. Репортер как раз расспрашивал некую Розу Вольф, ставшую в Каннах абсолютной чемпионкой по игре в покер. В последнем круге, продолжавшемся почти шесть часов, она победила своего пятидесятипятилетнего супруга Сиднея Вольфа, директора клуба «Кроуфорд», одного из самых известных игорных домов в Европе. Она поставила его на колени тем, что составила
— Так вы утверждаете, фрау Вольф, что в игре в покер наряду с математикой большую роль играет психология? — спросил репортер.
— Я верю, что именно психология основа успеха в покере. Когда я сажусь играть, то первые двадцать минут изучаю лица своих противников. После этого мне удается угадать, какие у них карты. Особенно помогает изучение нервных тиков…
Радио работало не столько для того, чтобы слушали передача, сколько для того, чтобы создавался звуковой барьер, мешающий возможному подслушиванию. Но это интервью заинтересовало Кэтлин: ее собственная игра во многом была похожа на покер. По крайней мере, она была такой же рискованной.
— Я считаю, что знаю всю шкалу тиков, встречающихся у людей, — продолжала Роза Вольф. — Плохие, равно как и хорошие, карты вызывают на лицах серию сигналов тревоги, которые можно уловить.
— Но хороший игрок старается подавить подобные тики, — возразил репортер.
— Да, однако до конца быть бесстрастным и делать вид, что плохие карты тебя не расстраивают, а хорошие, напротив, не ободряют, невозможно, это свыше человеческих сил…
В соседней комнате щелкнул замок, послышались удаляющиеся шаги. Девушка подошла к двери и прислушалась. Беер был настолько неосторожен, что бросил несколько слов лифтеру, прежде чем двери лифта закрылись.
— Беер ушел, — сказала Кэтлин Стаху, который как раз появился.
— Куда? Вообще из гостиницы?
— Нет. Он спросил лифтера, занят ли телевизионный салон.
Стах, нахмурившись, мерил шагами комнату. Он не мог решить, спускаться ли им на первый этаж.
— Что-нибудь случилось? — спросила девушка, которая уже научилась по выражению его лица распознавать настроение.
— Беер будет звонить в Лондон, — ответил он. — Я не должен прозевать этот момент.
— А кто сказал, что он будет звонить обязательно из номера?
— Из главного холла он не решится, — возразил Стах.
— Ты должен познакомить меня с ним. А что, если потом я захочу поужинать в венгерском ресторане? — капризно предложила Кэтлин. Она подбоченилась и сделала несколько быстрых танцевальных движений: — Во-первых, я хочу танцевать чардаш, и хочу, чтобы играли цыгане. Во-вторых, я обожаю жареную гусиную печенку с картофелем… В «Сахере» такого блюда не бывает.
— Вкусное? — засмеялся Стах.
— Бееру оно знакомо. А может, закажем жаркое по-цыгански?
— И такое в Вене можно найти?
— Конечно, причем недалеко отсюда, на Шварценбергштрассе. Ресторан называется «Королева чардаша». И у твоей послушной Кэтлин там работает старый друг, который скажет ей, куда звонил Ник.
— Сначала нужно сделать так, чтобы
— Если ты обещаешь мне не устраивать сцен ревности, то он туда приедет.
— Ладно, делай как хочешь. Давай посмотрим по телевизору выпуск новостей. Беер тоже наверняка не хочет его пропустить, поэтому он и спрашивал про телевизионный салон.
Они включили телевизор как раз в тот момент, когда диктор начал читать заявление Калаха.
— Он не сам писал, — прошептал Стах. — Это не его стиль.
Кэтлин рассеянно кивнула, а Стах попытался понять, почему Гордан привязывает к себе Калаха именно таким способом. За этим наверняка кроется что-то большее, чем просто пропаганда, иначе Гордан вряд ли стал бы лично заниматься этим делом. Да и то, что вокруг Калаха крутится столько агентов британской разведки, свидетельствует о чем-то ином. Видимо, случилось что-то непредвиденное, из-за чего Калах стал неугодным. Но что?
Стах сосредоточенно размышлял, но тут диктор произнес имя Курта Майера, назвав его «агентом Праги». Стах рассмеялся.
— Этот репортер работал на вас? — спросила Кэтлин.
— Этот? Всегда только против нас!
— Все это очень странно. Ведь если они предупреждают полицию, что он бежал в сторону границы, то нужно по крайней мере дать описание его примет, сообщить, идет ли он пешком, едет ли на машине, правда?
— Они сообщили бы об этом, если бы Майер действительно бежал. Но он никуда не убегал.
— Не убегал? — повторила она, удивленно глядя на Стаха. — Где же он в таком случае?
— Скорее всего, в руках английской разведки.
Некоторое время они сидели молча, размышляя о происшествии.
— Пошли, — вдруг встал Стах. — Здесь мы ничего не высидим. Завтра нужно будет пролистать все газеты за прошлую неделю.
Спустя пять минут они вошли в телевизионный салон гостиницы, напоминавший гудящий улей. Общество обсуждало судьбу несчастного доктора.
Стах встал перед одним из телевизоров, незаметно огляделся и тут же сжал руку Кэтлин, потому что увидел Ника Беера. Девушка повернулась и стала с покоряющей непосредственностью разглядывать одного за другим присутствующих. Телекомментатор в это время расхваливал удачный угловой удар, который позволил команде «Виенна» одержать победу над «Генуей».
— Отличный гол! — громко произнес Стах, так, чтобы его услышал Беер.
Тот стоял у одного из кресел с толстой сигарой в руке. Услышав знакомый голос, Ник повернулся в его сторону и сделал несколько шагов навстречу Стаху:
— Стах, это вы? Возможно ли это?! — воскликнул он оживленно.
Стах приложил все свое старание, чтобы изобразить веселую улыбку и радостное изумление от встречи с приятелем.
— Ты, Ник? — удивленно проговорил он и протянул Бееру руку. — Что ты делаешь в Вене, дружище? Насколько мне известно, обычно этот малоприятный сезон ты проводишь в теплых краях. Ты не поехал в этом году в Сан-Ремо?