Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком
Шрифт:
Выслушав этот рассказ и уразумев его смысл, вся компания расхохоталась и решила, что отвечать на подобное злословие и обсуждать его не стоит, лучше не придавать ему значения. Оратору сказали: «Тьфу на твой рассказ, сплошное бесстыдство! Если бы хоть горстка людей с тобой согласилась, то весь мир бы развратился, в публичный дом превратился и не осталось бы в нем благочестия ни на гран. А виной всему этот стакан, который здравого ума тебя лишил и гнилую сущность твою раскрыл. Если ты пить бросишь, то, возможно, разум вновь обретешь и сам поймешь, какую чушь несусветную несешь». Тот, к кому были обращены эти слова, счел за лучшее промолчать, ничего не отвечать и спор не продолжать. Большинство всегда одного одолеет, даже если он прав, а остальные заблуждаются. Он обвинений их испугался и упреки их проглотил. Компания разошлась, так и не договорившись о том, кто же самый счастливый и кому лучше всех живется на земле. В каждой профессии они увидели ее трудности, в каждом положении —
10
РАССЕРЖЕННЫЕ ЖЕНЩИНЫ И ВОНЗАЮЩИЕСЯ КОГТИ
Садж‘{58} для сочинителя все равно, что деревянная нога для пешехода. Я не должен им злоупотреблять, чтобы не быть скованным в способах выражения своей мысли, иначе моя деревянная нога заведет меня в безвыходный тупик. Писать садж‘ем труднее, чем писать стихи. Бейты касыды не так ограничивают свободу автора, как строки рифмованной прозы. Часто автор видит, как рифма уводит его в сторону от поставленной цели. А наша цель здесь сделать наш рассказ понятным и приятным для любого читателя. Любителям же рифмованной, украшенной, изобилующей метафорами и иносказаниями прозы лучше обратиться к макамам ал-Харири{59} или к мудрым высказываниям аз-Замахшари{60}.
Что же до нашего друга ал-Фарйака, то какое-то время он жил так, как мы это описали, а потом поссорился со своим дедом и был вынужден оставить прежние занятия и искать себе других заработков.
Довелось ему быть учителем дочери одного эмира, девицы красивой, обладавшей стройным станом и глазками с поволокой. Это не значит, что она выглядела сонной и не замечала, что кому-то нравится. Я хочу сказать, что при всей ее свежести и нежности взгляд у нее был усталый, но и это слово не передает того, что я имею в виду, точнее сказать, взгляд у нее был томный. А томность мне не нравится, за ней скрываются сухость, равнодушие, порочность и другие качества, упоминать о которых воспитанный человек постесняется. Короче говоря, она глядела из-под прикрытых век. Но и это не совсем точно — не знаю, как донести до читателя мою мысль. Быть может, вернее всего сказать, что глаза ее метали стрелы. И ее юный возраст не был тому помехой. Ведь сердце откликается на призывы и многоопытной женщины, и многообещающей юницы. Не каждое влечение ведет к прелюбодеянию. Известно, что у некоторых людей чувства пробуждали следы жилища любимой, сохранившиеся в пустыне{61}. Другие же влюблялись, увидев окрашенную хной ладонь или прядь волос, платье, шаровары, шнурок или еще что-нибудь в этом роде. Я знал одного, который любил кошку женщины, играл с нею, и ему казалось, что он играет с самой женщиной. Кошка часто вонзала в него свои когти и царапала его до крови, а он наслаждался болью, то ли считая, что любви без мучений не бывает, то ли зная, что женщина, которую ласкают, тоже когти во влюбленного вонзает, раня его либо физически, либо морально. Одного влюбленного спросили, чем ему платили за его любовь, и он ответил: Я радовался ветерку, если он доносил до меня запах любимой, даже неприятный.
Вот так-то. А в этой стране большинство людей любит именно таким образом. Влюбленный счастлив получить от любимой платок, цветок, послание, а особенно, прядь волос — он ее нюхает, целует, прижимает к груди, как об этом говорится в стихах:
Стихи и волосы — залог любви,
сокровище, которое хранят.
Стихи и волосы — мечта о том,
кто далеко, кого не видит взгляд.
Если мне скажут, что отношение к этим вещам диктуется желанием соединиться с той, которая их подарила, я отвечу: А разве не может человек полюбить юную девочку и ждать, когда она вырастет? Ведь надежда украшает жизнь! Надежда слаще, чем обретение. Люди знающие говорят, что человека, которого Господь по причине, известной лишь Ему, лишил красоты, Он наделяет тонкостью ума, проницательностью, силой воображения и интуицией. Такой человек чаще влюбляется, и его влекут к себе красивые женщины, потому что чем недоступнее предмет желаний, тем он дороже и привлекательней. Я говорю все это к тому, что ал-Фарйак с детства знал, что он некрасив, и с юности преклонялся перед красавицами и предпочитал их всем остальным. Некрасивому простительно любить красивых. Как сказал поэт:
Мне говорили: Некрасивый, как смеешь ты красавицу столь дивную любить?
Я отвечал: Ужель я не поэт? Ужель я не сумею такую антитезу расцветить?
Еще говорят, или я скажу за них: Любовь юной
Когда я решился написать книгу, я дал себе обет изложить в ней все мысли, которые пришли мне на ум, будь они правильные или неправильные. Я думаю, что мои неправильные мысли кому-то другому покажутся правильными и наоборот. Ты можешь соглашаться со мной или не соглашаться, но сейчас не время упрямиться и спорить.
Итак, ал-Фарйак обучал свою маленькую госпожу и старался завоевать ее расположение, закрывая глаза на допускаемые ею ошибки и не считая возможным даже возражать такой красавице. Она не слишком преуспевала в науках, зато он все более терял рассудок. Как говорится:
Пленил мне сердце тот, кому даю уроки, и я без меры к словам ревную,
К тем, что из уст его выходят и, выходя, уста целуют.
Слава Богу, в арабском языке отсутствует такой мягкий губной звук, как существующий в персидском и во французском звук «п», иначе ревность, испытываемая нашим другом, могла бы достичь опасной грани и перерасти в безумие. Ревность и безумие, как утверждают старики, искушенные во всем, что касается брака, имеют один источник. (Тут есть одна тонкость: какому-то грубияну, не жаловавшему женщин, не нравилось употребление женского рода в любовной поэзии, и он переделал его на мужской{62}. Другие же стали ему подражать. Подражает и ал-Фарйак, говоря «тот, кому даю уроки».) А если бы этот мягкий женственный звук, присутствующий во французском и в итальянском языках, существовал бы и в нашем, арабском, то слагающий любовные стихи не мог бы уклониться от употребления женского рода{63}.
Что касается обучения женщин нашей страны чтению и письму, то, на мой взгляд, это дело похвальное при условии соблюдения некоторых правил. Для чтения следует выбирать книги, способствующие исправлению нравственности и повышению грамотности. Приобщение к науке отвлекает женщину от плетения козней и изобретения хитростей, о чем речь пойдет ниже. Замужним не мешало бы прочесть эту мою книгу и другие, ей подобные. Ведь и в еде существуют блюда, дозволенные только замужним женщинам, то же самое и в словесности. Нельзя отрицать, что арабский язык способен завлечь в ловушку, ибо в нем существуют дразнящие и возбуждающие страсти слова и выражения, которых нет в других языках.
У Ибн Малика{64}, к примеру, в его «Комментарии к ал-Машарик» говорится, что существует восемь стадий любви: начальная — истихсан, когда кто-то нравится, притягивает к себе взгляд и слух; она переходит в мысленную — тафкир, когда этот кто-то постоянно присутствует в мыслях; потом возникает влечение (майл) к понравившемуся (понравившейся); влечение перерастает в любовь (махабба), то есть в душевное согласие, из которого рождается сердечная близость и полная открытость друг другу; далее — пылкая и постоянная любовь (хава); усиливаясь, она становится страстью (‘ишк), когда все помыслы влюбленного сосредоточены на любимой; далее страсть возрастает до безрассудства (татаййум), когда влюбленный не может ни на мгновение расстаться с любимой; и наконец превращается в безумие (валах), выходящее за всякие пределы, когда влюбленный уже не отдает себе отчета в том, что он говорит и куда идет, и никакие врачи не в состоянии его излечить.
Я бы добавил к этому еще сабаба — нежную любовь, гарам — всепоглощающую любовь, хийам — безумную любовь, джава — тайную страсть, шавк — мучительную страсть, тавакан (имеет то же значение, что и шавк), ваджд — обретение любви, калаф — подчинение любви, шагаф — всепроникающую любовь, то есть любовь всеми фибрами души и сердца, и тадлих — любовь до потери памяти. Эти слова позволят тебе прочувствовать одну за другой все стадии возрастающей любви. Тогда как в языках других народов существует только одно слово — любовь, которое применяется по отношению и к Творцу, и к Его творениям.